…Герой нашего интервью уже задумывался о том, чтобы остаться жить в Санкт-Петербурге. Но в карьере игрока все может поменяться очень быстро — накануне сезона-2000 Юрий получил очередную тяжелую травму, после которой на былой уровень так и не вышел. Желание играть у опытнейшего футболиста не пропало, поэтому Вернидуб вернулся в запорожский «Металлург», где начал тренерскую карьеру.
Последним местом работы Юрия Николаевича стала луганская «Заря», которую Вернидуб возглавил в ноябре. Чемпионы СССР — 1972 откровенно провалили первый круг украинской премьер-лиги, «забронировав» за собой предпоследнее место в турнирной таблице. Естественно, результаты не добавляли настроения ее наставнику. Впрочем, гром грянул внезапно. После матча с харьковским «Металлистом» Вернидуб на «скорой помощи» был доставлен в ближайшую больницу. Врачи предварительно вынесли ему безжалостный вердикт — инфаркт. Слава богу, диагноз впоследствии не подтвердился, о чем корреспонденту «Спорта» поведал сам Юрий Николаевич. Также в откровенной беседе обладатель Кубка России — 1999 вспомнил о годах, проведенных в Петербурге, штрафах и зарплате в «Зените», а также о порядках, которые существовали в питерской команде в ту уже далекую пору.
Остановка дыхания
— Юрий Николаевич, как здоровье?
— Хотелось бы лучше. Впрочем, самое страшное позади. Я считаю, что происшедшее после игры с «Металлистом» — чистая случайность. В жизни ведь бывает и не такое. Это, кстати, был не инфаркт — гипертонический криз. В больницу меня действительно увезли. Пришлось немного там отлежаться — пробыл в лечебнице пять дней. Сейчас пью таблетки, прописанные врачом. И думаю о «Заре» — после возобновления чемпионата нам нужно повысить уровень игры, набрать необходимые очки, которые смогут обезопасить команду от вылета в первую лигу.
— Сердце прихватило в первом тайме или ощущали проблемы с ним еще в день матча?
— Не ощущал ничего. Все случилось уже после игры. Откровенно говоря, сам не понял, что произошло. Уже в раздевалке мне стало нехорошо. Врач померил давление. Оно оказалось повышенным — 160 на 90. Пока искали таблетки, поднялось до 220 на 120. Произошла даже остановка дыхания. Но у нас ведь хорошие врачи работают — они еще в раздевалке быстро привели меня в чувство.
— Раньше были проблемы с сердцем?
— Никогда! Первый раз меня так долбануло. До этого все бесперебойно работало. Возможно, близко к сердцу, в прямом смысле, принял череду поражений «Зари». Но я ведь тренер, переживаю за команду. Когда все это случилось, врачи действительно подумали, что это инфаркт, инсульт или микроинсульт. Но в итоге отделался легким испугом. Конечно, эскулапы мне прописали кучу противопоказаний. Пока что нельзя нагружаться физически — даже в «квадрат» с ребятами на тренировке не рекомендуют играть. Плюс волноваться нельзя. Но как не будешь волноваться, когда «Заря» на предпоследнем месте, а сейчас как раз пора заняться комплектацией команды, расписать подготовку к весенним стартам.
— Так, может, лучше махнуть на это дело рукой, сказать президенту «Зари», что здоровье дороже, и взять долгосрочный отпуск?
— Я не привык бросать дела, пройдя полдороги. Для меня сохранить «Зарю» в элитном обществе — дело чести!
— Супруга после инфаркта не поставила вас перед непростым выбором: «Или я, или Заря»?
— Жена знает, что со мной бесполезно разговаривать на эту тему. 10 января мы отпраздновали серебряную свадьбу, уже 25 лет как вместе. За это время жена меня выучила наизусть. Она знает, чего я хочу.
Подумал, что в бухгалтерии «Зенита» ошиблись
— Давайте вернемся в пору вашей игровой карьеры. В «Зенит» вы отправлялись, уже имея за плечами опыт выступлений во второй немецкой бундеслиге.
— На просмотр в «Зенит» меня пригласили по настоянию Леонида Колтуна, под началом которого я работал в запорожском «Металлурге». Я прошел с «Зенитом» сборы, и когда мы возвращались в Питер, ко мне в самолете подсел Бышовец. Анатолий Федорович сказал, что хочет оставить меня в команде. Осведомился о моих финансовых запросах — дескать, какую зарплату хочу получать. Я сказал, что готов играть за «Зенит» на любых условиях — не ставлю приоритетом заработать денег. Судя по всему, мой ответ тренеру понравился.
— В итоге «Зенит» Вернидуба не обделил?
— Я был всем доволен. Подписал трехлетний контракт. В первом сезоне получал 2 тысячи долларов в месяц. Плюс 25 тысяч долларов в виде бонуса. Выдавали его тремя траншами — 10 тысяч перед началом сезона, 10 тысяч — в середине чемпионата и 5 тысяч — в конце. Помню, что в контракте был пункт, что бонус выплачивается в полном объеме, если я сыграю то ли 50, то ли 70 процентов матчей в чемпионате России. У меня с этим проблем не было.
— После первого сезона «Зенит» предложил переподписать контракт на новых, улучшенных условиях?
— Зарплату мне повысили. Во втором сезоне — на тысячу долларов, через год — еще на тысячу. Помню, когда в январе 1998 года получил на руки три тысячи долларов вместо ожидаемых двух, вернулся в бухгалтерию. Спросил, не напутали ли они с деньгами. В бухгалтерии ответили, что Мутко распорядился повысить мне зарплату. И размер бонуса за сезон по распоряжению президента клуба мне повысили на 10 тысяч долларов — получил в итоге 35 тысяч. Было искренне приятно, что меня так ценят в «Зените». И приятно от того, что я не ходил и не просил ничего, а в клубе сами приняли это решение. В третьем сезоне в плане повышения зарплаты и бонуса все повторилось — получал уже 4 тысячи в месяц.
— Роман Максимюк рассказывал, что, когда у игроков «Зенита» возникали конфликты, они шли за баню на базе в Удельной и там по-мужски выясняли свои отношения — иногда выходили из-за бани с разбитыми носами и побитыми физиономиями. Вы на правах капитана никого за баней не «воспитывали»?
— За все время, проведенное в «Зените», никого пальцем не трогал. Всегда старался находить компромисс — и всегда его находил. Были проблемы с ребятами. С тем же Пановым. Впрочем, Сашка воспринимал критику и делал правильные выводы. С Бабием тоже намучились изрядно. Сколько раз объясняли Александру, что нужно выбирать что-то одно — ведь страдал из-за своего пагубного пристрастия к зеленому змию не только он, но и вся команда. Бабий — защитник высокого уровня. Два сезона отыграл очень прилично. Но без спадов не обошлось. «Зашили» Сашку в самом начале сезона — почти весь год он и продержался. Но к концу сезона все равно сорвался. При этом у него было много положительных личных качеств. Бабий был правдорубом — что думал, то и говорил.
Панов сломал мне лицевую кость
— Кто чаще других «загорался» на тренировках?
— Лепехин, Бабий, Кондрашов — это были бойцы, которые не боялись борьбы. Помню, одна из игровых тренировок для меня закончилась плачевно. Панов сломал мне лицевую кость с правой стороны. Не специально, конечно, — в игровом эпизоде. Мяч шел сверху, Саша хотел продлить его полет — в прыжке затылком. А я находился за Пановым и пытался выбить мяч. Сашка меня не видел и угодил со всей дури затылком в нос. Пришлось крепко потерпеть. Утром я встал, посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся — лицо заплыло, глаза не видно. Но нужно было лететь в Сочи играть на Кубок с «Жемчужиной». Когда меня как тренеры увидели, предложили остаться в Питере. Но я не согласился. Обыграли «Жемчужину», вернулись в Питер, сразу лег на операцию. Слава богу, больше на тренировке таких серьезных травм не получал.
— Бышовец иногда закрывал команду на базе за пару дней до начала матча. Как коротали на базе свободные от тренировок часы?
— Иногда было скучновато — тогда ведь в номерах у нас даже телевизоров не было. Собирались, играли в карты — в «джокера». Помню, что чаще других выигрывал Игорь Зазулин. Я тоже в плюсах постоянно был. А вот Роме Максимюку в карты не везло. Чаще мы играли, конечно, на сборах. К концу сборов Максимюк обычно мне «торчал» тысячу или даже две долларов. А это по тем временам серьезные деньги были. Тогда ведь у нас самые высокооплачиваемые ребята получали до 10 тысяч в месяц. Это была предельная планка. Может, у Панова зарплата после его подвигов в сборной была выше?
— Максимюк, отдавая долг, заметно грустнел?
— Да я обычно к концу сборов ему говорил: «Ромчик, можешь списать свой долг — забудь о нем». Рома сразу веселел.
— У Бышовца был своеобразный юмор?
— Шутки тренера понимали не все. Анатолий Федорович — умный, начитанный, образованный человек. Старался нас приучить к хорошему. Приезжал преподаватель, давал нам уроки английского языка. А на штрафы на базе была создана шикарная библиотека. Сначала ребята удивлялись, дескать, зачем она нам?! Посмеивались даже. А потом начали оттуда потихоньку брать книги и читать. Я тогда кучу книг прочел. Дошел до классиков — Пушкина и Достоевского. А что еще делать, когда по расписанию отбой, а спать не хочется? Идешь, берешь книгу и погружаешься в чтение — телевизор ведь, напомню, был только в комнате, где проходили собрания команды.
— Выигрыш Кубка России позволил многим игрокам улучшить свое финансовое положение?
— Да, в играх на Кубок мы прилично зарабатывали. Еще когда «Спартак» в Москве в четвертьфинале «хлопнули» (в 1997-м. — «Спорт»), получили по 5 тысяч долларов на брата. Тогда Бышовец очень короткую установку на игру дал. Дескать, вы сами знаете, с кем играете. И знаете, за что играете.
В победном для нас розыгрыше Кубка премиальные начинали выплачивать с 1/16 финала. За победу в решающем матче дали по 20 тысяч баксов. В итоге в розыгрыше Кубка России мы тогда заработали больше, чем за весь чемпионат.
— Кто из ваших тогдашних партнеров имел все задатки вырасти в серьезного футболиста, но свой талант так и не смог реализовать?
— Из местных — Саша Петухов. У него было все, чтобы играть на хорошем уровне. Не хватало лишь характера. Чересчур трусоват парень — в стыки боялся идти, подпрыгивал. В итоге не стал тем, кем мог бы стать.
Пример «Шахтера»
— Александр Горшков и его тезка Спивак оформили себе российские паспорта. Перед вами подобная дилемма никогда не стояла?
— Если бы хотел, то тоже оформил, в «Зените» бы наверняка помогли. Просто необходимости в этом не видел. После трех лет выступлений за команду руководство клуба предложило мне новый контракт на год. Но уже в начале года я получил серьезную травму. Насколько я понял, Юрий Морозов на меня уже особо не рассчитывал. Впрочем, мне уже и тогда была понятна его логика: как можно рассчитывать на подверженного травмам 34-летнего ветерана, пусть и экс капитана команды? Виталий Мутко ко мне очень хорошо относился, предлагал остаться работать в структуре клуба тренером. Но мне еще хотелось поиграть. Мы снова собрали с женой семейный совет и решили вернуться в Запорожье — благо в «Металлурге» меня ждали.
— Кляли себя за то, что не согласились на предложение Мутко остаться работать в структуре «Зенита»?
— Не вижу смысла жалеть о том, что прошло, — былое ведь не вернуть. Я еще несколько раз приезжал в Питер — получал там диплом в Академии Лесгафта. Туда, кстати, переводился из запорожского университета — в Запорожье закончил три или четыре курса. Жаль только, что уже очень давно не был в городе на Неве. Когда умер Гена Попович, не смог приехать на похороны из-за загрузки на работе. Думал, будут какие-то мероприятия, посвященные 10-летию победы в Кубке России. Звонил приятелям, спрашивал, будет ли что-то организовываться по этому поводу. Сказали, что перезвонят. Но никто не перезвонил — ничего не было!
— А нужно было?
— Это руководство «Зенита» должно решать. Мне, конечно, хотелось бы встретиться с ребятами, вспомнить славные игровые годы в Питере. Я считаю, что в плане отношения к своим ветеранам на постсоветском пространстве стоит брать пример с «Шахтера» — там сколько бы футболист ни сыграл в команде, его знают и помнят. Может, конечно, и в Питере так — я просто не в курсе…
— За кого болели, когда в групповом турнире Лиги чемпионов «Зенит» встречался с «Шахтером»?
— Двоякие были чувства. С одной стороны, «Шахтер» — украинский клуб, который приносит заработанные в еврокубках очки в копилку моей страны. С другой стороны, «Зенит» — команда, за которую я провел свои лучшие годы. Могу сказать лишь одно: в этих матчах «Зенит» был сильнее. Желаю ему пройти как можно дальше в Лиге чемпионов. Я искренне радуюсь нынешним успехам подопечных Лучано Спаллетти, пристально слежу за премьер-лигой. Благо дома стоит тарелка, по телевизору идет 400 каналов, из которых 65 — футбольные.
— Ваш сын уже в 17 лет был внесен в заявку запорожского «Металлурга». За прошедшие с той поры семь лет Виталий демонстрирует тот рост мастерства, который может позволить ему получить приглашение от «Зенита»?
— Первые шаги Виталик делал в «Смене» у тренера Альберта Дзугурова (Несколько лет назад Дзугуров погиб в автомобильной катастрофе. — «Спорт»). В Запорожье сын продолжил заниматься в школе «Металлург». Потом — дубль, одно время поиграл в криворожском «Кривбассе». В свои 24 года Виталик провел более ста игр в украинской премьер-лиге. Играет центрального защитника и полузащитника. Стараюсь отслеживать его игру, часто критикую. Так часто, что сын иногда отцовскую критику просто не воспринимает. Но в большинстве случаев, конечно же, прислушивается к моим советам.
P. S. В последние дни 2011 года Виталий Вернидуб перешел из «Металлурга» в «Зарю». Отец и сын воссоединились!
Луганск — Киев