Как опытный подпольщик, Александр Овечкин шифровался до последнего. О времени его прибытия в финскую столицу знали только «доверенные лица». Впрочем, особой вины Александра в этой шпионской игре было немного. По техническим причинам несколько раз время вылета и прибытия его самолета переносилось. Первоначально Александр должен был ступить на финскую землю в среду утром. Не получилось. Следующий вариант был в 14.00 — рейсом через Рейкьявик. И тут карты не сложились. В итоге только около пяти вечера атлантический лайнер — транзитом через Лондон — приземлился с измочаленным телом Ови в хельсинкском аэропорту. Впрочем, это было еще полбеды. Вдобавок ко всем неприятностям бесследно (на данный момент) пропал багаж со всей экипировкой. Так что разогнать кровь, как говорил наставник сборной Билялетдинов, на тренировке у хоккеиста не получилось. На «Хартвалл Арене» он мог только если поиграть в футбол. Ну и размяться в тренажерном зале, чем Овечкин и занялся.
Оставалось надеяться, что хотя бы клюшка и коньки к сегодняшнему утру появятся. Иначе рекордный рывок на восток будет бесполезным. Но на встрече с журналистами, несмотря на все последние проблемы, форвард «Вашингтона» выглядел довольно спокойным и умиротворенным.
— На самом деле даже тяжело вспомнить, когда последний раз багаж терял, — признался Александр. — Если только когда-то во время отдыха, в нехоккейной ситуации. Помню, тогда пропажа нашлась через день.
— Если сейчас развитие событий будет не таким быстрым, в чужой форме сможете играть?
— Я надеюсь, что моя компания-экипировщик быстро решит проблему, и мои родные переправят мне сюда экипировку самолетом. Но на это ведь тоже потребуется время… Самое главное, чтобы хоть коньки нормальные были. А клюшкам все-таки проще найти замену.
— Чувствуете ли вы в себе физические силы играть после чемпионата и плей-офф НХЛ? Не беспокоят ли вас травмы, полученные в серии с «Рейнджерс»?
— Силы есть. Нет, серьезных травм не было, у меня просто сильный синяк. Но он не мешает мне кататься.
— А каково ваше психологическое состояние после обидного поражения в седьмой игре от «синерубашечников»? Ведь на чемпионате мира уже четвертьфинал, втягиваться некогда…
— Понятное дело, что психологически момент непростой — с одного поля боя попал на другое. Но выбора нет: надо выходить и играть.
— Сколько в итоге у вас занял перелет из Вашингтона до Хельсинки?
— Шесть часов до Лондона, а из британской столицы досюда — три часа лета. Были ли у меня какие-то проблемы с визой? Да, возникли, но, к счастью, их довольно оперативно удалось решить. Спасибо тем людям, которые помогали мне, в том числе и в Вашингтоне.
— Когда вы последний раз играли против американской сборной и что думаете о сопернике по четвертьфиналу?
— С американцами? Даже вспомнить не могу. В 2004 году? Но тогда я был в запасе. Нет, не играл. Что касается соперника, то можно предвидеть, что они будут демонстрировать на льду типичный североамериканский хоккей с жесткой силовой борьбой и множеством бросков. Ведь все игроки американской сборной выступают в НХЛ.
— В последнем матче до вашего приезда сборная забила восемь шайб австрийцам. Сколько забьете вы?
— Самое главное для нас — забить на одну больше, чем соперник. А общее количество голов не имеет значения.
— На следующей неделе планируется чествование московского «Динамо», завоевавшего Кубок Гагарина. Поедете ли вы в Москву и не обиделся ли ваш друг Никлас Бэкстрем, что он не попал в число лауреатов?
— Честно говоря, я даже не знаю, кто будет награжден. Если пригласят динамовцы на награждение, сочту за честь. Если болельщики не будут против. А вообще вряд ли Никлас расстроился. Он понимает, что это решение руководства клуба.
— Билялетдинов говорил, в каком звене вас видит в этой сборной?
— Пока нет. В Хельсинки я с ним еще не разговаривал. А когда мы беседовали по телефону, Зинэтула Хайдарович спрашивал, готов ли я, как себя чувствую. Обычные вопросы.
— Стоило ли вообще сюда лететь? Ведь все может закончиться после одного матча.
— Будем делать все возможное, чтобы игры у сборной России на этом чемпионате еще были. А если бы да кабы… Вы знаете, при каком раскладе бабушка была бы дедушкой.
Хельсинки