Странное дело — на телеканале многие не могли до конца поверить, что Черчесов приедет в студию через час после окончания матча с Чили.
То ли им казалось, что тренера могут притормозить неотложные дела. То ли были сомнения — захочет ли он оказаться на интервью, если команда проиграет. У нас ведь жива традиция идти на общение с прессой только после побед. Любая неудача часто сводить вероятность общения к нулю. Причем это ведь не чисто российской подход. Если уж Хиддинк предпочитал давать интервью после побед, что тогда говорить о людях, менее искушенных в вопросах пиара.
Эти слова — «мы не верили, что вы приедете» — Черчесов услышал после игры с Чили не раз. Сначала отвечал: какие сомнения, если он заранее обещал. Потом просто кивал, пропуская мимо себя такую реакцию. Как показалось, ему было важно рассказать все самому — болельщикам, журналистам. В том числе и про ошибки, которых на этот раз было меньше, чем многие могли представить.
Я думал, что он будет довольный — и результатом, и качеством игры. Еще недавно, в тех матчах сборной, что приходились на короткое время сборов, в действиях команды не всегда была та солидность, которую она продемонстрировала на этот раз. Но странное дело — тренер совершенно не радовался, не излучал счастье. Это настолько резонировало с нашими впечатлениями от матча, что даже пришлось спросить Черчесова – неужели он настолько устал после игры?
Оказалось, что нет, не устал. Или точнее устал — но не так, чтобы эта усталость была чрезмерной. Тренер выглядел иначе, чем обычно, и отличие было в какой-то глубокой задумчивости. Большей нежели всегда.
Будучи давно и хорошо знаком с Черчесовым, вспоминаю, что почти во всех своих командах — в постспартаковский период точно — он был строителем. Искал игроков, расставался с теми, кто на его взгляд не подходил команде или ему лично и постоянно повторял при встречах: «Я сделаю команду, вижу это». Что было важно — все его команды не играли ниже своих возможностей и происходило это во многом благодаря «химии», атмосфере в них. В сборной этот период затянулся — по объективным причинам, когда из-за травм на сборы постоянно не доезжали игроки или, напротив, уезжали с них.
Юрий Красножан сказал мне, что он не отделяет два последних матча сборной от игры с Бельгией. Что, возможно, именно там произошло нечто, что еще предстоит оценить, что точка отсчета берется оттуда. Что-то подобное, кстати, произошло и с Хиддинком — последним, кто тоже строил сборную, а не ремонтировал ее. Гус дважды был на грани провала в своем первом цикле — в игре с Македонией осенью 2006-го, когда даже ничья рушила шансы сборной, а позже после поражения от Израиля. И оба раза он находил в той сложности момент для рывка вперед. Как это пока получается у команды Черчесова.
В футбольном мире ходит слух, что тренер висел на волоске по ходу игры с бельгийцами, но ничья, по сути, определила его будущее. В это сложно поверить, потому что альтернативы Черчесову сейчас просто нет — кто при деле, кто отказался, кто еще слишком сырой для национальной команды. Но все равно очень долго можно было слышать сомнения в том, что он — лучший выбор, что никак нельзя понять, какую команду он строит.
Матчи с Чили и Венгрией показали, что состав уже понятен. И именно после них у большинства, как кажется, наступило осознание, что Черчесов и сборная — неразрывно связаны, до конца чемпионата мира-2018.
Могу предположить, что Черчесов после игры с Чили это увидел и прочувствовал — реакцию страны на него, на его сборную. И, возможно, именно поэтому он был так необычно задумчив. Раньше ему приходилось бороться с этим скепсисом — хотя, возможно, он опровергнет такую догадку.
Сейчас же тренер концентрируется только на одном. На своей сборной и первом ее крупном турнире.