В петербургской Академии фигурного катания набирает обороты скандал. На этот раз в центре событий — группа танцевальных дуэтов ведущего тренера Елены Соколовой, не желающей мириться с положением «бедных родственников» в стенах родной школы. Причина разногласий в первую очередь — лед, то есть его нехватка. Типичная проблема для ледовых видов спорта решается руководством всецело в пользу так называемых приоритетных видов — одиночное и парное катание, в связи с чем один из самых красивых, зрелищных и любимых публикой видов — танцы на льду — оказался в Петербурге под угрозой вымирания.
Замкнутый круг
— Елена, не боитесь, что, «вынося сор из избы», сделаете для своего вида еще хуже?
— Хуже уже некуда. Если только нас закроют. А закрыть не имеют права.
— То есть питерская федерация совсем не принимает участия в судьбе танцев на льду?
— Я не знаю, насколько заинтересован в развитии танцев президент федерации, ни разу его не видела и не общалась. Я не настолько высокое лицо. Но, безусловно, что-то делается. Например, в этом году оплатили летние сборы трем парам: двум кандидатам в мастера спорта и одним мастерам. Вопрос в том, чем федерация может помочь. У нас в городе в первую очередь нет в достаточном количестве ледовых площадок, а те, что есть, заняты хоккеем. Мало того, и хоккею места не хватает.
— Но в Академии фигурного катания хоккея нет.
— И нет нормального расписания. Хоть у нас две арены, но спортсменов столько, что танцоры получают лед по остаточному принципу.
— Возможно, чтобы стать приоритетным видом, танцам нужно показывать результат, завоевывать медали?
— Для того чтобы был результат, мы, наверное, должны где-то кататься? Замкнутый круг получается. Какой может быть результат, когда у нас час льда у старших пар, у мастеров спорта? В Москве малыши, учебно-тренировочные группы, имеют от двух часов. Вот там результат. Танцы — тот вид, представители которого должны проводить на льду много времени. Одиночники могут отрабатывать прыжки в зале, парники могут тренировать там поддержки, у танцоров главный критерий — твиззлы, дорожки, скольжение, его невозможно тренировать на полу. Тут сколько наездишь на льду, столько и получишь.
Питерским танцорам Анастасии Сафроновой и Илье Зимину не хватает льда, чтобы демонстрировать свое мастерство.
— Что делать? Как решать проблему?
— Расширяться. Строить катки. В Москве много арен, много школ, у всех свой лед, много судей. У них очень серьезная, очень большая конкуренция между школами. Конкуренция — это рост. А у нас танцы только на базе академии. Больше в городе их нет. Раньше были в Ленобласти, но тренеры разъехались, потому что поддержки тоже не было, бьешься как об стену, как в закрытую дверь.
— У нас есть Ледовый дворец, где круглый год массовое катание.
— Он безумно дорогой. С ними невозможно работать, у них аренда сумасшедшая. «Юбилейный» тоже забит под завязку, там и хоккей, и школы «Звездный лед», «Невский лед», «Олимпийские надежды», и одиночники, и парное катание, танцоры там лишние. И конечно, массовое катание.
Таланты уходят
— В Академии фигурного катания тоже есть массовое катание? Это все равно как если бы в Училище балета имени Вагановой устраивали дискотеки?
— Конечно есть, вечер пятницы, вторая половина субботы и воскресенье — это массовое катание. Наверное, у школы есть проблемы, ей надо зарабатывать деньги, это не мои вопросы. Но у нас есть производственный план, сколько времени мы должны проводить на льду, и мы в него не укладываемся. В результате дети уходят. Ушел в Москву Паша Дрозд, завоевавший золото в финале Кубка России, это мой ученик, Кирилл Алешин, который в прошлом сезоне стал с новой партнершей первым на первенстве России. Дети уходят не потому, что не подают надежд, а из-за условий. Они так и говорят: «У нас к вам претензий нет, мы бы хотели жить и работать в своем городе, но вы не можете предоставить условия, чтобы спортсмен вырос в чемпиона». Если бы это было неправдой, можно было бы поспорить, обидеться, но это правда.
Елена Соколова
— В Питере всегда было такое отношение к танцам?
— У нас их вообще почти двадцать лет не было как вида. В девяностых закрыли, не было финансирования, развалился Советский Союз, и открыли снова только в 2006-м. Питерская школа никогда не была слабой или плохой, может быть, немного провинциальной. Но мы всегда были конкурентоспособные. Я тогда как раз попала под эту раздачу, мне было 17–18 лет, мы не очень понимали, почему нас закрыли. Окончила институт и сказала, что никогда не буду тренером! Уехала за границу, много лет проработала в шоу. Вернулась в 2009-м, меня пригласили сюда ставить программы как хореографа, после чего предложили остаться и занять место тренера в академии. Думала, поработаю полгода, но вот уже седьмой сезон пошел.
— Не жалеете?
— У меня есть мои моральные принципы, я их придерживаюсь. Решила, что нужна здесь, пока у меня есть хорошие дети, с которыми можно чего-то достичь. Не имею права их бросить. Поймите, мы ни на кого не жалуемся, ходить, что-то «пробивать», выяснять, требовать — вообще не мое дело. Мое место — на льду. Нам помогают директор академии Татьяна Анатольевна Меньшикова, ее заместитель Афия Еникеева, другие. Но в основном нам очень много обещают и мало дают. Мы же не просим ничего невозможного. Хотим только одного — нормально работать и иметь то, на что имеем право, что нам положено. Быть видом, с которым считаются и который способен показывать результаты.