Из «Трактора»-2 18-летний Ячменев уехал в Северную Америку в 1993м. Спустя 21 год он вернулся в первую команду Челябинска в качестве тренера. А в промежутке между этими событиями отдал «игровой» долг клубу-воспитателю сезоном на финише карьеры. Ячменева сложно назвать челябинской легендой. Виталий знаменит другим. Это первый россиянин, ставший на постоянной основе выходить в связке с канадской легендой Уэйном Гретцки. Алексей Ковалев, составлявший затем компанию Великому в «Рейнджерс», делал это периодически.
Фамилию Гретцки Ячменев, кажется, ожидает в каждом следующем вопросе. Может, потому говорит негромко, хотя у «Трактора» только что завершился ужин, который по идее придает сил.
— Ни одного интервью еще не было, чтобы о Уэйне не спросили,— усмехнулся он ближе к середине беседы.— Неужели вы станете первыми?
Жену удивляет пиво в 11 утра
— Виталий, правда, что в родном городе вы живете в съемной квартире?
— Нет, я в Челябинске никогда не снимал. Мне от бабушки двухкомнатная «хрущевка» досталась. Там и живем. У родителей тоже «хрущевка», но попросторнее — трешка.
— Жене-американке пришлось объяснять, что кухня в «хрущевке» — не подсобное помещение?
— Ха, она не первый год по России со мной колесит — в Хабаровске жила, Омске… Так что понимает, что к чему. А квартира хоть и небольшая, но уютная. Особенно после ремонта. За хоромами я не гонюсь.
— Тина полностью с российским бытом смирилась?
— Только мужики, пьющие пиво в 11 утра, удивляют да грязь на дорогах. Она все не может понять: в Канаде тот же климат, но если в России выпадает снег, а на следующий день плюсовая температура, по дорогам будет не пройти — только проехать.
— Рискуете, кстати, ей доверить руль в Челябинске?
— Да, без проблем. Даже в Москве, где я играл за «Динамо», она сама ездила. Тина хорошо водит. Правда, когда возвращаемся в Америку, приходится сдерживаться, чтобы штрафов не нахватать. Там водят иначе.
Опыт на старте тренерской карьеры важнее денег
— Хоккейная поговорка «Играть до стертых колен» не про вас: почему в 38 лет завершили?
— Годик, максимум два здоровье точно позволяло играть. Колени — в том числе.
— В десятку лучших бомбардиров и снайперов «Рубина» входили. Так почему?
— Предложили тренерскую должность, встал перед выбором. Решил: «Если завершу сейчас — будет плавный переход». Я знал парней в команде, руководство, задачи перед клубом интересные ставились, а тренерский штаб возглавлял отличный специалист Мисхат Фахрутдинов. Вот сделал такой поворот.
— Изначально в ВХЛ с подачи Вадима Покатило оказались?
— Да, он стал звонить по старой хабаровской дружбе — мы с ним за «Амур» в одной тройке играли.
— Такие хорошие условия предложил, что бывшего партнера Уэйна Гретцки по звену заинтересовала эта лига?
— А других вариантов не имелось. Шел сезон — по-моему, октябрь. Я сидел без дела, а тут неплохое предложение от чемпиона Высшей лиги, который стремился к повторению взятой высоты. Почему нет?..
— Александр Прокопьев, став тренером, грустно смеялся: «Первое, что ощутил, — разницу в доходах». А вы?
— Она есть, но я о деньгах не думал. Тренеру на старте карьеры важнее опыт. И чем лучше лига и команда, тем качественнее информацию получаешь. Поиграл бы еще год — не факт, что варианты с тренерством нашлись бы. А тут шанс…
— Тренировать родственника тяжело было?
— Мне — нормально. На Денисе тоже не сказывалось. Брат до моего появления в «Рубине» уже год в Тюмени играл. Так что коситься на него смысла не имело.
— В себе игрока с трудом убивали?
— Нет, плавно. После тренировки оставался повозиться с шайбочкой. Ребятам подсказывал, опытом делился. Это помогало. Потихоньку перестроился.
Хабаровск? Не все так плохо, как казалось
— Вы вообще, судя по всему, склонны к резким перепадам. Из НХЛ, например, вернулись в Суперлигу не куда-нибудь, а в «Амур», куда сейчас чаще едут в основном так называемые «сбитые летчики»…
— У меня была схожая ситуация. Выбирал между «Амуром» и «Ак Барсом»…
— И выбор, кажется, очевиден…
— Но Казань стала тянуть, а я не стал рисковать. Тогда ведь отношения с клубом можно было оформить только в период дозаявки. Не успел — ждешь следующего окна, а он через два месяца. «Лучше,— думаю,— в Хабаровск, чем два месяца без работы сидеть».
— Да и Торонто ближе к Хабаровску…
— Я жил недалеко от Торонто. И через Тихий океан туда, конечно, ближе, нежели через Атлантику. Но тогда, как и сейчас, в Америку с Дальнего Востока напрямую не попасть. Приходилось через Москву. Утомительно, но что делать…
— В итоге налетались на всю жизнь?
— Ну, кстати, не все так плохо, как казалось. Я спокойно к полетам относился. Хотя проведи я в «Амуре» три-четыре сезона, мое мнение, возможно, было бы иным. Да и сам Хабаровск мне понравился. Так что о переходе не жалел.
— Однако на следующий сезон все же оказались в «Ак Барсе», том самом, локаутном…
— Очутиться среди хоккеистов такого уровня было, конечно, приятно. Неприятно было вылететь в первом же раунде плей-офф.
— «Локомотив» постарался, хотя ваша команда по тем деньгам стоила дороже нынешнего СКА…
— Звезды звездами, но и таскать рояль нужно. А таких желающих имелось немного. Кто-то вообще номер откровенно отбывал.
— Сибирские сортиры вдохновляли нажать на слив…
— Они, конечно, на иностранцев серьезное впечатление произвели — новокузнецкие раздевалки и туалеты в аэропортах. Дырка в полу — и все. Некоторые иностранцы не понимали, что с ней делать. Когда им объяснили, они долго смеялись. Лет девять-десять назад многое было иначе. С сегодняшним днем не сравнить.
Я строил объекты в Сочи? Смешно
— Дмитрий Леонов, вместе с которым в начале 1990х вы уезжали в Северную Америку, забросив хоккей, переключился на строительство. У вас были нехоккейные варианты после завершения игровой карьеры?
— Я в бизнес не лез, да меня и не звали. А Дима изначально был настроен. Отучился на архитектора, сейчас еще где-то учится.
— Он, кажется, из-за травмы в 32 года карьеру завершил…
— Да, после сезона в «Газовике» — в «вышке» последний сезон провел. До этого несколько лет колесил по различным лигам Северной Америки. Когда вернулся в Россию, выступал за «Мечел», «Трактор», «Спартак», «Амур». А повесив коньки на гвоздь, окончательно переехал в Америку. Мы с ним созваниваемся периодически. Там у него семья, двое детей. Жена стюардессой работает, сам — в строительном бизнесе.
— Говорили просто, что у вас тоже строительная фирма. Причем (то ли в шутку, то ли всерьез), что она в возведении объектов олимпийского Сочи участвовала. Или пыталась участвовать…
— Сочи? Смешно. В первый раз слышу. Если я что-то и строил, только хоккейные команды. Никаким другим строительством заниматься не хочу.
— У вас не типичный для россиян начала 1990-х путь в НХЛ: отправились в Северную Америку, даже не заиграв в «основе» «Трактора»...
— Это, собственно, и подтолкнуло — в состав «Трактора» было нереально пробиться. Тем более после того, как команда взяла бронзу.
— Как раз 1993 год.
— Да. И кто мне, 18-летнему, выделит место среди игроков, давших результат? Я к тому времени уже провел год за челябинский «Металлург»,выступал в первой лиге за «Мечел». Сезон хорошим получился, и мой агент Влад Шишковский, живший в Калгари, предложил вариант с Канадской юниорской лигой.
— Где уже играл другой челябинец Максим Бец, которого за год до вас задрафтовал «Сент-Луис».
— Макс на год раньше уехал. Мы общались, так что я более-менее представлял, чего там ждать. Вот и решили сорваться.
Белоусов сказал: «Собрались уезжать — вот и уезжайте»
— История вашего отъезда была, конечно, не такой, как у Александра Могильного, но тоже триллер неплохой.
— Мы сбежали с летних сборов «Трактора» в Москву. Там сидели на квартире моей тети. Просто так еще никого не отпускали, и надо было выбирать: пан или пропал. Пока неделю ждали визу, нас нашел Игорь Тузик.
— Тренировавший в тот момент «Динамо».
— Несколько раз возил нас на динамовскую базу, предлагал остаться,но мы были категоричны: «Если останемся – вернемся в Челябинск».
— Белоусов «приветы» через динамовцев передавал?
— Мы созвонились с Валерием Константиновичем. Он сказал: «Собрались уезжать — вот и уезжайте». То есть обратной дороги не было.
— В 18 лет подобные авантюры даются проще.
— Конечно. Мы особо не думали о последствиях. Причем ехали в Америку, не владея языком. Со школы, конечно, знали, что «London is a capital of Great Britain». Но разговорный английский совсем другой.
— Не каждый англичанин американца поймет.
— Я попал в команду Хоккейной лиги Онтарио «Норт-Бэй», где не было никого из бывшего СССР. Это сейчас в ОХЛ полтора десятка россиян играет. А тогда лишь четверо было.
— Михаил Немировски, Илья Лысенко, вы и ваш земляк Владимир Кречин.
— Первые три–четыре месяца были очень непростыми. Потом полегче. Когда не с кем поговорить на родном языке, новый мир быстрее впитываешь.
— Илья Ежов рассказывал, как в канадских «юниорках» хорошему вратарю запросто могли на пальцы коньком наехать. А нападающему, если он много, как вы, очков набирал?
— Западло против лидеров соперника у каждого свое имелось. За нас тоже выступали люди с подобными функциями — там хоккей такой. Со временем привыкаешь, перестаешь реагировать.
— Вы даже штрафных минут набрали в ОХЛ до неприличного мало — 40.
— Стиль такой. Действовал в силовой манере, но чисто. Да и сезон в «Металлурге» помог. После игры с 35-летними мужиками в канадских «юниорках» даже проще стало. Там ведь ребята 17–20 лет, разница ощущалась.
— Нестандартные ситуации случались?
— Как-то ко мне приставили игрока. Куда я — туда он. Ни на шаг ни отъезжал. «Надо, — размышляю,— что-то придумать». Решил прилипнуть к другому игроку соперника. Первый по-прежнему за мной. Получилось, что взял на себя двоих, облегчив жизнь партнерам. Так втроем и катались.
— Одноклубники смеялись?
— Еще бы! У нас вообще хорошая команда была...
— ...с шуточками из серии пена в шлем и коньки?
— Лично меня эти вещи обходили стороной. Европейцев в принципе почти не трогали. А я к тому же хороший сезон проводил, статистика нормальная — такого лучше не беспокоить. Канадцы с американцами в основном друг друга подкалывали. Хотя поначалу я обалдевал от их юмора.
— Он, конечно, на любителя...
— Ладно пену в коньки нальют или побреют налысо. Шутки ради могли попортить хоккейную амуницию.
— Игрокам из голодного СССР такой юмор был чужд.
— А для них нормально... Со временем я тоже привык.
Интеллигентнейший человек со звериной гримасой
— Еще вы, кажется, умудрились ни разу не подраться в «юниорке», где без этого никак.
— Да, стал редким исключением. Только раз было на грани. Соперник предложил, я согласился, но пока сбрасывал перчатки, его стал бить мой партнер.
— Мило.
— Сказал: «Это не твоя работа». Шли мои первые матчи за океаном, еще не понимал, что к чему.
— В «Лос-Анджелесе» для таких ситуаций у вас уже имелся Максорли.
— Марти скорее для Гретцки имелся. Меня он точно не защищал.
— Строчка Высоцкого «Могу одновременно грызть стаканы и Шиллерачитать без словаря» — это про Максорли?
— Вполне применимо. За пределами льда — интеллигентнейший человек: добрый, вежливый, веселый. Но стоило ступить на площадку — зверь.
— Дональду Браширу в 2000 году едва не проломил голову клюшкой...
— Он моментально менялся. И, думаю, не он один. Почти все тафгаи тех лет вели себя так. В быту на них добрая маска, а на льду звериная гримаса.
— Максорли, кстати, оказался не чуждым к перевоплощениям и после завершения хоккейной карьеры — подался в актеры.
— Я в курсе, но, честно говоря, даже названий фильмов с его участием не знаю. Только «Воздушную тюрьму», где он мелькнул.
— Андрей Назаров в конце 1990-х тоже говорил о желании попробовать себя в Голливуде. А у вас актерских амбиций не возникало? Голливуд рядом с Лос-Анджелесом...
— Вот не спроси вы сейчас, я бы, наверное, никогда об этом и не задумался. У меня все мысли хоккей занимал. Разве что гольф в свободное время их разбавлял.
— Кто увлек?
— Дима Христич, когда мы за «Кингз» выступали. Там погода позволяет круглый год играть. Мне понравилось.
— Специфическая игра.
— Со стороны кажется: «Что в ней такого? Бей себе по мячу и катайся за ним на гольф-каре». А там все непросто. Полнейшая концентрация во время каждого удара нужна. Чуть расслабился — считай, проиграл матч. Даже такому, мягко говоря, невыдающемуся гольфисту, как я, очевидно, что здесь важна каждая попытка.
— Христич — хороший гольфист?
— Точно лучше меня. Сколько раз пытался его обыграть, так не получилось. Уровень у него добротный.
Славянская химия
— Расспросами о Гретцки вас сильно достали?
— Есть немного. Вот жду, когда вы начнете.
— У нас даже не вопрос, а скорее задачка. Ваш рост 177 см, у Гретцки вес — 85 кг. С правилами НХЛ тех лет вас обоих по идее должны были «выносить», а вы умудрялись штамповать шайбы. Как?
— Ну, какой бы костолом ни летел навстречу, в нас нужно было еще попасть. А это, как вы говорите, задачка, которая не каждому была под силу. Кто-то пытался действовать жестко, порой грубо, но мы искали свои приемы против лома. Да и Христич, выходивший с нами на правом фланге, типично энхаэловский форвард — высокий, большой...
— Интересное, кстати, сочетание: украинец, русский и канадец Гретцки с белорусскими корнями...
— Уэйн пару раз рассказывал, что его дальние родственники из России. Выходит, славянская химия сработала...
— Образ хоккейного гения Валерия Харламова ярче всего характеризует словосочетание «хоккейная коррида» — страсть, неудержимость. А что бы вы про Гретцки сказали?
— Тут просто — Великий! Правда, это уже до меня сказали. Я могу лишь подписаться под этим словом. На площадке чудеса творил. Будто дополнительную пару глаз на затылке имел. Непостижимые передачи выдавал! Стоишь в окружении троих на «пятаке», он подкидывает так, что шайба ложится тебе точнехонько на крюк. Как прошла — непонятно...
— Благо Интернет не даст забыть его фокусы.
— У нас отличные комбинации за счет удержания шайбы получались. Да и сочетание интересным вышло: Христич — мощный праворукий нападающий, умевший на площадке все. Я в такой компании только замыкал.
— С высоты тренерского мостика как думаете, почему Ларри Робинсон доверил вам связку с Великим?
— Наверное, 50–60 шайб за сезон в «юниорке» сказались. Тренеры видели мою статистику, а Уэйн — первоклассный распасовщик. Решили попробовать на «предсезонке», и, видимо, их устроило увиденное. Точно помню, что впервые в одной связке мы оказались в Лас-Вегасе. Там была площадка, на которой «Лос-Анджелес» периодически проводил выставочные матчи.
— Алексей Касатонов вспоминал: «Когда увидел торс Гретцки, не сразу понял, что передо мной спортсмен...».
— Согласен. Физическими данными Уэйн действительно не выделялся. Зато таланта — на три вагона. Это единичные экземпляры, за которых все сделала природа.
— Одного таланта обычно мало. Алмаз становится бриллиантом после огранки.
— Это не про Гретцки. Бывают профессионалы до мозга костей, а Уэйн наоборот — до мозга костей непрофессионал. Просто природа наградила его уникальным даром, какой появляется раз в сто или двести лет. Можно сказать, его хоккейный бог при рождении поцеловал.
— А были на вашей памяти суперталанты, которые даже хорошими игроками не стали?
— И немало. Сколько хоккеистов из первой десятки драфта так и не за-играли? Сверхперспективные ребята через пять-шесть лет выступали не пойми где. Вы правильно сказали: таланту огранка нужна — работа над собой, профессиональное отношение к делу. Тебя могут тянуть, но еслиты сам ничего не делаешь, все равно свалишься.
Отказался от сборной — сломали ребро
— Как человек, девять лет отыгравший в Северной Америке, скажите откровенно: без «предсезонки» в России никак?
— Они нужны. Отношение к делу многих игроков пока не приемлет демократичных методов. Да, профессиональный подход встречается все чаще – люди следят за телом, питанием, тянутся после тренировок, но до НХЛ нам еще далеко.
— В НХЛ нет лимитов, только естественный отбор.
— И все понимают: позволишь лишнего — твое место тут же займет другой. Конкуренция там бешеная, все лучшие съезжаются.
— Оказаться после такой демократии в команде Виктора Тихонова – стресс для организма?
— Наоборот, было здорово — не многим посчастливилось с этим великим тренером работать. Да и всю мощь его нагрузок мы ощутить не успели. Турнир был скоротечный — Кубок «Балтики», прародитель Кубка Первого канала. За пять тренировок сложно что-то понять.
— Это, кстати, были ваши первые и последние матчи в главной сборной России, хотя с Сергеем Кривокрасовым и Вадимом Покатило вы немало забрасывали за «Амур».
— Приглашений действительно больше не было. Почему — не знаю. Я по крайней мере от выступлений за сборную никогда не отказывался. Хотя разок было: после первого сезона в НХЛ — не поехал на ЧМ-1996.
— Эйфория захлестнула?
— Скорее усталость. Ощущал, что физически от меня пользы не будет. Сказал, как есть. Только пообщался со сборной, еще и травму получил — ребро в одной из последних игр сломали.
— Совпадение?
— Не закономерность же.