Сегодня, когда уже вторую неделю зенитовца Александра Кержакова упорно сватают в киевское «Динамо», сама собой напрашивается параллель. С кем? Конечно же, с Олегом Саленко. Воспитанником питерского футбола, голеадором от бога, перебравшимся с берегов Невы на берега Днепра. Впрочем, на этом сравнения заканчиваются. Все-таки слишком много воды утекло за последние 20 лет. В конце 1988-го, будучи одним из лидеров ленинградской команды, Саленко решил покинуть «Зенит», тогда трещавший по швам. Эпопея с его переходом в «Динамо» вызвала мощный резонанс в обществе. Долгое время некие функционеры решали, в какую команду должен переходить игрок и имеет ли он на это право. А случившийся на гребне перестроечной волны пример Саленко показал: если спортсмен хочет, клуб согласен, остается только определить цену вопроса. Олег мог бы войти в Книгу рекордов Гиннесса: впервые в СССР за переход футболиста были заплачены деньги. По официальной информации, 36 тысяч «советских» рублей, хотя о настоящей сумме сегодня можно лишь догадываться. Ходили слухи, что «Зенит» запрашивал миллион рублей!
Первый советский профи
– Так получилось, – улыбаясь вспоминает Олег. – Мой переход совпал с перестройкой, были легализованы финансовые отношения. В «Зените» меня пытались удержать всеми силами, пугали санкциями КДК. А тогда ведь как было: если эта инстанция запрещает переход, изменить уже ничего нельзя. На первом заседании комиссии решение так и не было принято. Перед повторным собранием наставник «Динамо» Валерий Лобановский дал мне пару дельных советов. Мол, если тебя не отпустят, говори, что будешь подавать в суд. В итоге пришли к компромиссу: киевлян обязали заплатить за меня «Зениту» некоторую сумму.
– А как восприняли ваш уход в Питере?
– Шума было много. Обвиняли в отсутствии патриотизма. В Киев пришлось забирать и своих родителей (благо Валерий Васильевич, вечная ему память, позаботился об их трудоустройстве). Все почему-то забыли, что на тот момент «Зенит» разваливался на глазах. И после череды скандалов команда вылетела в первую лигу.
– Признайтесь, ведь звали и в Москву. Все-таки поближе, чем Киев.
– Приглашали в ЦСКА. В одной из последних игр за «Зенит» я после жесткого столкновения заработал сотрясение мозга, так армейцы приезжали за мной прямо в больницу. Я как раз подходил по возрасту для призыва. То есть мой переход в армейский клуб прошел бы безболезненно, но я на тот момент уже дал слово Лобановскому.
Стандартная психолигия
– В Россию или на Украину заканчивать карьеру на звали?
– Мог оказаться в родном «Зените». С тогдашним президентом клуба Виталием Мутко договорились по деньгам. Я специально опустил планку, сказал, что сезон отыграю с небольшой зарплатой, а потом разберемся. Но тогдашний наставник «Зенита» Анатолий Давыдов попросту испугался брать меня к себе в команду: «Мы с тобой еще вместе играли, будешь для ребят авторитетом». Услышав такое, был просто в шоке. А он еще оправдывался: «Пойми, я молодой тренер, футболисты будут слушаться не меня, а тебя». И такова, увы, стандартная психология большинства российских и украинских наставников. Говорю так, потому что практически идентичная ситуация у меня сложилась в 2002-м с киевским «Арсеналом». Там мне похожие фразы говорил Вячеслав Грозный.
– Наибольшее признание вы получили как нападающий сборной России, лучший бомбардир ЧМ-1994. А жить после завершения футбольной карьеры предпочли в Киеве. Почему?
– За границу я ведь уезжал из Киева. Здесь у меня остались родители, друзья. А в Питере даже квартиры-то не осталось. Если же говорить откровенно, до сих пор не считаю Россию и Украину разными странами. Для меня они – составляющие нашего общего пространства. Хотите называйте его СССР, хотите – иначе.
– В России сейчас часто бываете?
– Три-четыре раза в год приезжаю в Питер. Навещаю Сашу – сына от первого брака, которому в этом году 10 лет исполнилось. А вот в Москве у меня нет дел, да и не тянет туда.
– О своем желании тренировать одну из украинских команд вы говорили еще год назад, но с тех пор ничего не изменилось. Вам не доверяют?
– Дело не в этом. В наших странах очень трудно пробиться через довольно плотные ряды опытных тренеров. Я ведь три месяца учился и прошлой весной наконец-то получил тренерскую лицензию. Вместе со мной за партами сидели Владимир Бессонов, Александр Заваров. Теперь могу тренировать команды первой украинской лиги или быть помощником в «вышке». Предложений только пока нет.
Свою игровую карьеру Олег Саленко завершил задолго до собственного тридцатилетия. Виной тому стали как объективные причины – череда травм, так и непростой характер футболиста. Кое-кто из специалистов называл Саленко игроком одного матча, намекая тем самым на голевую феерию в матче ЧМ-1994 Россия – Камерун. Однако, если более внимательно взглянуть на карьеру Олега, этот тезис представляется более чем спорным.
Кстати
Из княжеского рода
– У меня отец украинец, родился в Кривом Роге, но вырос в Питере. А мать русская. К слову, недавно мама пыталась узнать больше о своих предках. Оказалось, они из княжеского рода. По этому поводу вспоминаю случай после чемпионата мира. Мне в благодарность за шесть забитых голов предложили на выбор титул графа или князя. Я отказался, посчитав, что с таким титулом нужно только рождаться. А после маминого открытия надо мной друзья начали подшучивать: «Видишь, Олег, ты действительно голубых кровей, зря отказался». Хотя в России, по-моему, и сегодня купить себе какое-то звание – не проблема.
Саленко в Европе. Пять этапов пути
«Логроньес» (Испания) – 1993 – май 1994
«Белая» и «черная» зарплаты
– В скромный испанский клуб киевляне меня продавали «по частям». Первый контракт был подписан на шесть месяцев. Подписали и протокол о намерениях, в котором была указана сумма моего трансфера (миллион долларов), в случае если клубы захотят продлить соглашение. Для этого я должен был себя в Испании хорошо зарекомендовать.
Но когда за эти полгода я практически в одиночку оставил свой новый клуб в высшем дивизионе, руководство «Динамо» прозрачно намекнуло испанцам, что Саленко уже стоит как минимум три миллиона. В «Логроньесе» отказались выполнить это требование, ссылаясь на цифры в прежнем договоре. К единому мнению стороны прийти так и не смогли. Пришлось мне ехать на три дня в «Маккаби» из Тель-Авива, а израильтяне уже продавали меня в «Логроньес». От этой многоступенчатой сделки больше всего потеряло «Динамо» – сумма моего трансфера, все тот же миллион долларов, была поделена пополам между украинским и израильским клубами.
В «Логроньесе» президентствовал винный магнат Маркус Эгузапал. Такой дедушка, больше любивший вино, чем футбол. В игре не особо разбирался, но гордился, что может содержать клуб элитного дивизиона. Буквально через год после моего отъезда он решил устраниться от финансирования своего детища, и команда начала стремительно падать в бездну.
Кстати, в те годы практически во всех испанских клубах существовали так называемые двойные контракты – «белый» и «черный». Согласно «белому», который подавался в налоговые органы, я получал смехотворную сумму – 400 долларов в месяц, но «по-черному» деньги платились несоизмеримо большие. Такая двойная бухгалтерия объяснялась высокими – до 50 процентов – налогами, предусмотренными законодательством этой страны.
«Валенсия» (Испания) – июнь 1994–1995
Война и мир с Паррейрой
– После известного всем матча с Камеруном на чемпионате мира (Саленко забил пять мячей. – «Спорт») почти одновременно позвали в «Реал» и «Барселону». Но я считал, что для таких клубов еще не созрел. А вот для «Валенсии», как мне казалось, вполне. До сих пор считаю, что на тот момент сделал правильный выбор. Если по спортивным результатам «Валенсия» уступала «Реалу» и «Барсе», то по экономической мощи стояла с ними почти на одном уровне. Лишнее свидетельство тому – заплаченные за меня «Логроньесу» три с половиной миллиона долларов.
Сезон мы начали неплохо, какое-то время даже шли на втором месте. Но затем у меня возник конфликт с главным тренером бразильцем Паррейрой, который, к слову, провалил прошедший в Германии чемпионат мира. Суть нашей размолвки? Когда я узнал, что он хочет прикупить в команду еще пару нападающих при «живых» Миятовиче, Пеневе и Саленко, причем своих соотечественников (как потом прочитал в газетах, с каждого такого трансфера Паррейра получал 15 процентов), высказал ему все, что думал по этому поводу. Несколько месяцев он меня вообще не ставил в состав. Но в декабре, после церемонии вручения мне «Золотой бутсы», а ему – звания лучшего тренера мира, мы в самолете откровенно поговорили и помирились. Я вновь стал выходить на поле. В этот период у нас начался настоящий подъем. Впервые в своей истории обыграли в Мадриде «Реал» – я тогда забил два мяча. А затем получил травму – повредил мениск – и выбыл на два месяца.
За это время Паррейру сняли, и клуб принял Луис Арагонес. Сезон завершился, и я уехал в отпуск, предварительно сказав менеджеру, что если будут приглашать клубы, выступающие в Лиге чемпионов, пусть внимательно рассматривает варианты. А когда вернулся из отпуска, менеджер заулыбался: «Тебя ждут в “Глазго”»…
«Глазго Рейнджерс» (Шотландия) – июль – декабрь 1995
В баре с Гаскойном
– Все было как-то буднично. Президент «Валенсии» Паке Роке тогда прямо сказал: «За тебя шотландцы платят огромные деньги (около пяти миллионов долларов. – «Спорт»), но решай сам. Захочешь остаться здесь, не буду рассматривать это предложение». Я попросил время на размышление, позвонил Алексею Михайличенко, который в свое время играл в «Рейнджерс». Он сказал: «Езжай, не пожалеешь». Одним словом, я решился. Не знал ведь, какой на самом деле уровень их национального чемпионата. Там только две команды европейского уровня – «Глазго Рейнджерс» и «Селтик», а остальные на несколько порядков слабее. Зато подружился со знаменитым Полом Гаскойном. По крайней мере, вместе ходили в бар. Веселый парень. То, что он алкоголик, – выдумка журналистов. У нас «по этому делу» он был бы, поверьте, в середняках. Но мог учудить такое, что просто диву давались. Как-то на тренировке начал спорить с наставником. Смотрим, в самый разгар перепалки у него... штаны мокрые. Описался, значит, в знак протеста. Но даже несмотря на его выходки, я в Шотландии все равно чувствовал себя тоскливо, через несколько месяцев готов был уехать из Глазго куда угодно.
«Истанбулспор» (Турция) – 1996–1997
Период судов и травм
– Честно говоря, даже не знал о существовании этого клуба. Купился на обещания турков: они сказали, что удвоят мою зарплату и через полгода продадут в солидный клуб. Выкупили мой трансфер у «Глазго», думая сделать на мне бизнес.
Год играл с микротравмой: нога меня уже определенно беспокоила, но операцию все откладывал. А потом получил вызов в сборную России от нового главного тренера Бориса Игнатьева. В Москве меня посмотрели местные врачи и настоятельно порекомендовали лечь под нож. С этого момента и началась черная полоса в моей жизни: операция за операцией. Лечили меня и российские, и испанские, и швейцарские доктора. Вставили в ногу штырь, через месяц вытащили. Я начал восстанавливаться, постоянно летал из Турции в Испанию на осмотры. Так прошло полгода. Чувствую – нога все равно «не бежит». Клуб отправил меня в США к профессору Леймоху, который был официальным доктором Олимпийских игр в Атланте. Он сказал, что когда вытаскивали штырь, задели нерв. Нужно было все начинать с нуля. То есть целый год пошел насмарку. Сделали очередную операцию, два месяца проходил курс лечения за океаном. Затем вернулся в Турцию, сыграл несколько игр и пришел к президенту клуба с вопросом о зарплате. Я не видел ее целый год.
Президент же сказал, мол, когда заиграешь, тогда и буду платить. За матчи. Хотя в контракте был пункт, предусматривающий, что я имею право на зарплату, даже будучи больным. Я, естественно, возмутился. Тем более что за год сумма набежала немалая. Уйти из клуба не мог – подписывал долгосрочный контракт. Так ни до чего с президентом и не договорились. Оставалось подавать в суд. Разбирательства длились около года, и все это время я был вынужден находиться вне футбола.
«Погонь» (Польша) – 1998–1999
Снова турки, снова суд
– После всех моих злоключений стал свободным агентом. В Щещине собирались делать серьезную команду. Ее финансирование взял на себя один турок, которому за это муниципальные власти обещали дать в черте города землю для бизнеса. Везло же мне с турками (смеется). «Погонь» лидировала в польском чемпионате. Я успел сыграть пару матчей. Но затем городские власти не выполнили своего обязательства, и турок, обидевшись, прекратил выделять деньги. Сразу начались задержки по зарплате, игроки стали разбегаться. Не поверите, но пришлось вновь обращаться в суд.
Наследник
Киев – вариант для Кержакова
– На мой взгляд, сейчас для Александра идеальный вариант перейти в киевское «Динамо», пойти по моим стопам. Согласен, чемпионат Украины – не его уровень. Однако Кержаков полгода провел на скамейке запасных «Зенита», наверняка растерял форму. Украинский чемпионат для восстановления кондиций подходит идеально. В Киеве он будет играть в «основе», получать хорошую зарплату. А в августе на горизонте всплывет Лига чемпионов, где можно засветиться и перейти в серьезный европейский клуб.
Насколько мне известно, Керажаков рассматривает только один вариант – «Севилью». Но испанцы сделали предложение «Зениту» летом… Я слежу за испанским футболом и вижу, что на сегодняшний день Кержаков не сможет составить конкуренцию форвардам «Севильи».
Игрок оказался заложником обстоятельств. Мне вообще не совсем понятна ситуация. Еще вчера Саша был лучшим бомбардиром «Зенита», пришел Дик Адвокат, и вдруг Кержаков оказался ему не нужен. Но тогда резонно спросить руководство клуба: почему сразу не отдали игрока в «Севилью»? Повторюсь, Александру обязательно нужно уходить из «Зенита». Пройдет еще полгода-год, и попасть в серьезный клуб ему будет уже тяжело.