Бывший врач «Зенита» Михаил Гришин: Адвокат посмотрел на меня и сказал: «Док, для меня следующей игры может и не быть» Гость на выходные
Главный врач, начавший работать в команде в далеком 1992 году и прошедший все этапы ее становления — от нищеты начала девяностых до громких побед нулевых, рассказал, кому делал компрессы с виски, как использовал гипс не по назначению и почему не стал запрещать окурки по призыву Петржелы.
Жертва ради колена Дмитриева
Михаил Юрьевич — настоящая легенда «Зенита». В начале нашей встречи он с интересом листал на мобильном и показывал мне фотографии девяностых.
— Смотрите, вот здесь мы на турнире памяти Джавахарлала Неру в Индии (в 1995 году. — «Спорт День за Днем»), вот с Володей Куликом, вот Пал Федорыч Садырин, а тут мы в зеленой форме, такой у «Зенита» не было никогда на моей памяти.
— А вы футболом в детстве увлекались?
— Родители работали тренерами по легкой атлетике, и
мой спортивный путь был предопределен. Я пять раз в неделю занимался легкой
атлетикой. Серьезно в футбол не играл, но очень его любил. Когда в 1984 году
поступал в академию, у нас разговоры были только о том, кто и как сыграл. Ходил
я и в СКК на один из последних чемпионских матчей с «Шахтером».
— Вернемся на 25 лет назад, когда вы попали в
«Зенит»…
— Я тогда служил в Военно-медицинской академии в
батальоне обеспечения учебного процесса в Красном Селе. Моя мама работала
когда-то вместе с тренером вратарей «Зенита» Алексеем Поликановым. Он прекрасно
меня знал, мое отношение к спорту и медицине. И как-то спросил у матери, не
хочу ли я поработать врачом в команде. Я, конечно, сначала не поверил,
переспрашивал: «В детско-юношеской команде?». Оказалось, в основной. Приехал,
поговорил с Вячеславом Мельниковым. Сказали: «Приступай». Времена были
непростые — в стране была разруха, в армии тоже. Мне удалось убедить свое руководство,
что такой шанс может представиться один раз в жизни. Написал рапорт и, еще
будучи военным, приступил к работе с командой. Так все и началось.
— Какой вы нашли спортивную медицину в начале
девяностых?
— Конечно, тогда все упиралось в
материально-техническое обеспечение. Был минимум медикаментов, минимум
физиотерапевтической аппаратуры. Все доставалось с огромным трудом. Но мы тогда
и не знали, что может быть по-другому.
— Какие процедуры тогда были основными для
восстановления игроков?
— Был аппарат УВЧ, амплипульс, электрофорез.
Компрессы делали. Помню, был случай интересный. Ехали в Финляндию на сбор с
Садыриным. Как полагается, купили себе бутылочку виски на выходной день.
Приезжаем на место, а у Сережи Дмитриева заболело колено от нагрузки. Что
делать? Пришлось пожертвовать спиртное на компрессы для Дмитриева.
— Чего не сделаешь ради здоровья.
— Это точно. А знаете, как мы использовали обычные
марлевые бинты?
— Не представляю.
— В качестве фиксации для голеностопа. Это то, что
сейчас называется тейпированием. Нам приходилось такой бинт стирать по два-три
раза. И только когда он совсем растягивался и терял форму, выбрасывали. Это,
конечно, говорит об уровне финансирования медицины в то время.
— Самый близкий контакт из всех тренеров, с кем
удалось поработать в «Зените»?
— Садырин! Как и любой главный тренер, он был
харизматичен. И то, как он бросился спасать мальчика в Удельном пруду, — тому
подтверждение. Мы тогда на финальном этапе с массажистом Валерой Редкобородовым
парня откачали. И я прекрасно помню, как Садырин нырял за мальчиком несколько
раз. А когда Пал Федорыч наконец вытащил утопающего и передал его нам, сам с
большим трудом поплелся пешком на базу, еле перебирая ногами.
— О Садырине говорили — «рубаха-парень».
— Эмоции же у Садырина проявлялись во всем, он
радовался как ребенок, вытаскивая щуку из реки, и так же огорчался, когда она
срывалась. А на сборе в Финляндии мы с Редкобородовым как-то в выходной день
решили порыбачить, встали в четыре утра, сидим на берегу. Смотрим, Пал Федорыч
идет, в лодку садится и плывет на прикормленное место метрах в двухстах от нас.
Тут у нас начинается поклевка, удочка изгибается в дугу, чувствуем, рыба
большая, нужен подсак. А он у Садырина, который только расположился и
прикормил. «Пал Федорыч! Валерка щуку поймал. Подсак нужен!» — кричим.
— А он?
— «Да и хрен с вами!» — закипает и ловит дальше.
Время идет, рыба мечется на крючке, и в итоге ворчащий Садырин, видя все это,
не выдерживает, пригребает к нам, складывая все маты, и дает подсак. Попался
трехкилограммовый налим, которого мы благополучно вечером закоптили.
— Садырина футболисты боялись меньше Морозова?
— Конечно, они совсем разные были тренеры. Пал
Федорыч тоже мог строго потребовать, понимал, когда это нужно делать.
Футболисты боялись подвести Садырина.
Поповича можно было остановить только наручниками
— Изменилось ли отношение футболистов к врачам за последнее
время?
— Не могу сказать, что ко мне когда-то
легкомысленно, пренебрежительно или с недоверием относились. Но сейчас у
футболистов в силу роста зарплат, роста профессионализма клуба совершенно
другое отношение к своему здоровью и восстановлению. Сейчас, если футболист
имеет хоть малейшую возможность не пропустить игру, он приложит максимум
усилий, чтобы ее не пропустить. Тот факт, что теперь уже из игроков практически
никто не курит, говорит о многом. В девяностые и курили, и выпивали.
— Китайский врач Лю, работавший в «Спартаке»,
рассказывал о своих нетрадиционных методах лечения. Как вы относитесь к ним?
— Вся жизнь в медицине — это обучение, поиск
каких-то вариантов. У меня же даже диссертация была на тему повышения
физической работоспособности футболистов высшей квалификации. Конечно, есть
определенные методы (не допинг), но так, чтобы в перерыве дать таблетку
футболисту и вся усталость ушла, — это не к нам. Основа — правильная подготовка
с коррекцией с помощью разрешенных препаратов.
— Какие-то конкретные предложения или советы по
нетрадиционной медицине вы получали?
— Было необычное предложение — проводить тренировки
в ночное время. Основывалось это на том, что если футболисты будут хорошо
видеть в темноте, то при дневном свете включатся какие-то механизмы, которые
помогают игрокам улучшать свои качества.
— Пытались предложить кому-то из тренеров?
— Не решился я сделать такое предложение Анатолию
Бышовцу. Это было при нем, если мне не изменяет память.
— Как вам, кстати, работалось с Анатолием Федоровичем?
— Интересный и начитанный человек. От него ждешь
всегда какого-то подвоха, комментарий или цитату. Запомнилась наша первая
встреча на базе в его кабинете.
— Интересно.
— Захожу к нему, а Анатолий Федорович говорит: «Я
знаю, что вы человек Садырина. Ну работайте, работайте. Посмотрим, посмотрим…»
Но я о нем ничего плохого сказать не могу. Тренировки, кстати, у Бышовца были
длинные, он в буквальном смысле брал игроков за руки и водил по полю, объясняя,
что надо сделать.
— По медицинской части с вами советовался?
— Конечно (смеется). Как-то Бышовец заходит к нам:
«Ребят, а гипс у вас есть?» — «Есть. А зачем вам гипс, Анатолий Федорович?»
— И правда, зачем?
— «Да окна надо в квартире замазать», — отвечает.
Мы, конечно, посмотрели на него с недоумением, но он нас убедил, что каждый год
у себя так делает! Приехали к нему в квартиру напротив Летнего сада, окна метра
три высотой! Работали долго, материала ушло много (смеется). Это был первый и
последний раз, когда я таким образом использовал гипс.
— Запрет на дальнейшее выступление за «Зенит»
Геннадию Поповичу вы выписывали?
— Пришлось. Я его за руку водил в Институт
гематологии, в областную больницу. Потом он в Швейцарию ездил с кардиологом из
областной больницы. После второго случая (сначала у Гены был инфаркт легких) уже
вопрос даже не стоял, будет он играть или нет. Важно было минимизировать
последствия инфаркта. Мы, затаив дыхание, ждали результатов ПЭТ (позиционно-эмиссионная
томография. — «Спорт день за Днем»). У него в зоне инфаркта были «живые участки»,
но вопрос о продолжении игры на профессиональном уровне уже не стоял.
— Но на любительском уровне он все-таки продолжил.
— Это был его выбор. Как можно было его остановить?
Наручниками? Не мог он без футбола жить.
— Были ли в вашей практике случаи, когда игроки с
помощью врачей пытались увиливать от тренировок и игр?
— Не могу обвинять своих пациентов в симуляции.
Когда игрок жалуется, мы относимся к нему как к пациенту. Часто бывает наоборот.
Я могу рассказать интересный случай. В 1993 году мы ехали в Болгарию. Прилетели
в Софию, оттуда автобусом в Варну. Ехали через горный перевал, который засыпало
снегом. Техника работала, из-за этого ехали долго. В одну из пауз непоседливый
футболист выбежал на улицу с криком: «Дайте мне мяч, я хочу играть». Приезжаем
на сбор, у него перед первой тренировкой температура. Один из тренеров решил
«помочь» своим методом — на всю ночь намазал его финалгоном.
— Жестоко.
— Естественно, на следующий день температура стала
еще больше — уже 39. Полечили два-три дня антибиотиками, температура чуть
спала, но после ангины организму требуется больше времени на восстановление,
чем при обычном ОРЗ. В общем, добро я на занятие не давал. Приезжаем с вечерней
тренировки, видим картину: наш пациент лежит в кровати в бутсах, форме и… с
запахом алкоголя. Потом тренер, при полном моем несогласии, все-таки начал привлекать
его к тренировкам, что впоследствии привело к аритмии. И лечили мы его еще
долго.
— Самый мужественный футболист, который вам
встречался?
— Их очень много, вам не хватит газетного разворота,
чтобы всех перечислить. В девяностые вообще все бойцами были. Там если ногу
убрал, в перерыве мог и от своих получить.
— Выходили на поле игроки с тяжелыми травмами?
— С тяжелыми травмами невозможно играть в футбол.
— Хорошо, тогда с неприятными.
— Толя Давыдов как-то жаловался во время игры на
камушек в бутсе, что-то мешало ему. Так и отбегал всю игру, а после матча поехали
на рентген. Оказалось — перелом мизинца.
— А были те, кто боялся процедур, несмотря на
бесстрашие на поле?
— Не то чтобы боялись. Но вот, например, был
футболист, который терял сознание, когда у него брали кровь из вены. Вопрос
решился легко: следующий раз кровь у него брали в положении лежа.
Морозов так и говорил: «Кержаков же кряжистый!»
— Юрий Морозов свой суровый нрав показывал не только
в отношении игроков?
— С ним у нас возникали споры по поводу употребления
жидкости во время тренировок и после них.
— Как вы переубеждали тренера?
— Мне приходилось изучать литературу, причем не
только американскую. Я нашел для него выдержки из работ советского специалиста
по питанию Годика (полагая, что его мнению он будет доверять больше), где
указывалось, когда и сколько спортсмену можно пить. Морозов же считал, что чем
меньше игрок пьет, тем меньше у него вес.
— Кстати, как боролись с лишним весом у футболистов?
— Раньше же не было возможности точно определить
процент жира в организме, и использовали простые формулы — рост минус вес,
например). А Юрий Андреевич ввел «коэффициент кряжистости». У Быстрова и
Кержакова был одинаковый рост, но разный вес, к примеру. И вставал вопрос: это
Володя недобирает, или Саша перебирает? Морозов так и говорил: «Кержаков же
кряжистый!»
— Властимил Петржела был первым иностранным тренером
«Зенита» в истории. Какое у него было отношение к медицинскому штабу?
— Властимил очень уважительно относился к врачам,
всегда прислушивался к их мнению. Подход у него был европейский, он говорил,
что доктор для него — это второй человек в команде.
— Как это проявлялось?
— Например, где-то в середине одного из предсезонных
сборов я подошел к нему со списком игроков в группе риска, которые при такой нагрузке
рисковали получить травмы. Он без раздумий отменил вторую или третью тренировку,
заменив ее бассейном.
— Акцент Петржелы надолго запомнился в Петербурге…
— Знаете, мне больше запомнился русский язык
Боровички. Он как-то зашел в магазин и говорит продавщице: «Дайте мне сиськи».
Та была, конечно, обескуражена, но после неловкой паузы поняла, что имелись в
виду обычные сосиски. А у Петржелы при обсуждении меню как-то вырвалось:
«Окурки больше не даем!» Думаю: какие еще окурки?
— Явно не сигареты!
— Оказалось, огурцы!
Спаллетти возил команду на запрещенный футбол
— Адвокат — первый европейский топ-тренер, с которым
вы столкнулись.
— И сразу почувствовал разницу. Все-таки последние
месяцы при Петржеле команда была несколько расслаблена. А тут сразу дисциплина встала
на первое место, тренерский штаб часто встречался с медиками и подробно
обсуждал здоровье игроков. При Адвокате работалось комфортно. Все-таки когда
есть дисциплина, то и врачам проще работать.
— Самое яркое воспоминание о работе с Адвокатом?
— Помню, был матч Лиги чемпионов, команда ведет с
крупным счетом, и Адвокат подзывает молодого игрока (по-моему, Канунникова).
Тот разминается, и тут наши забивают еще один гол. Главный дает отмашку —
отменяет замену. Я смотрю в глаза игрока, который чуть не плачет. Говорю: «Дик,
пожалей парня, для него это будет событие в жизни». Адвокат посмотрел на меня и
отменил свое решение.
— Бывало, что Адвокат мог вас не послушать?
— Был тяжелый период для команды, а впереди игра на
выезде. У Фатиха Текке болела спина. Говорю: «Дик, Фатих только восстановился,
пускай эту игру пропустит, есть вероятность, что получит травму. На следующей
неделе будет уже в строю». Адвокат посмотрел на меня и сказал: «Док, для меня следующей
игры может и не быть». Текке все-таки сыграл и в итоге получил травму задней
поверхности бедра. Но ведь наше дело все равно предупредить тренера о
последствиях.
— Спаллетти — типичный итальянец?
— Да. Лучано — позер и артист, со своей харизмой.
Придумывал для игроков необычные тимбилдинги. Мог, например, свозить команду на
флорентийский футбол — жесткий вид спорта, в котором присутствуют помимо футбола
бокс и борьба. Его пытались даже запретить. Но я могу сказать, что это футбол
настоящих мужчин. Спаллетти часто водил команду в ресторан, дарил футболистам
подарки, старался создать семейную атмосферу.
— Халк поражал своими антропометрическими данными?
— Да. В этом плане тяжелее всего было массажистам.
Перед тем как делать процедуру, приходилось проводить ударно-волновую терапию. Обычно
это делают для лечебных целей, например при спазмах. А в случае с Халком это
была необходимость, потому что только после этого массажист мог его размять.
— Подверженность футболиста травмам — это
особенность организма или совпадение?
— Понятие «хрустальный» есть, но в него вкладывается
не только медицина, к примеру, но и еще манера игры, которая бывает чрезмерно
опасной для самого футболиста. Естественно, у многих игроков есть слабые места,
на которые надо делать упор при профилактических упражнениях.
— Шарлатанов в спортивной медицине много встречали?
— Достаточно. Приходили к нам на базу с различными
предложениями. Один товарищ говорил, что всех может вылечить, всех видит, как
рент ген. К футболистам мы его не допустили, конечно. Попробовали на массажисте.
Ладонями поводил, спрашивает: «Чувствуете мое тепло? Это я вас сейчас лечу». Мы
посмеялись…
— Сталкивались ли вы с нелепыми бытовыми травмами?
— Дальневосточный выезд. Первую игру в Находке
проигрываем. На утро собираемся на вторую игру во Владивосток, а у одного из
футболистов рваная рана на груди. Ну, думаем, тяжелая игра была. Пришлось
зашивать.
— Как же он умудрился?
— Рассказывал, что трое мужиков ночью напали, ножом
пырнули. Но, как вскоре выяснилось, дело было в другом: футболист купил четыре
бутылки шампанского, две нес в руках, а две положил за пазуху. Так получилось,
что упал прямо на живот, порезав себе грудь.
— С бандитами в девяностые сталкивались?
— Да было, конечно. Помню, играем в Набережных
Челнах. Шесть утра. В номер заходят парни в кожаных куртках. «Ты кто?» —
«Врач», — отвечаю. «Врач? Ну ладно». К Юре Окрошидзе заходили: «Ты вратарь, да?
Чтоб сегодня пропустил!» Кулику: «А ты нападающий? Чтоб сегодня не забил!»
Впечатление это производило, но на поле ребята все забывали. В то время в
Челнах было тяжело играть и по футбольным причинам, и по околофутбольным.
— Была же еще история с фанатами «Зенита» в
Махачкале…
— Да. Тогда я потратил почти весь свой перевязочный
материал, который взял на выезд. Фанатов закидали камнями болельщики хозяев, и
мне пришлось оказывать им первую медицинскую помощь.
Кроме денег должен быть еще интерес к работе
— Расставание с родным «Зенитом» — это ваше решение?
— Это не мое решение, просто так сложились
обстоятельства. Я, конечно, не хотел покидать команду, в которой проработал всю
свою сознательную жизнь.
— Обид на клуб не осталось?
— Так получилось, что у клуба в этой ситуации просто
не было никакого выбора, мне сделали предложение: перейти в баскетбол либо
принять решение об уходе. Но я всю жизнь провел в футболе, мне это интересно,
чувствую в себе достаточно сил, энергии, опыта и знаний, чтобы продолжить
работу в футболе.
— Почему вы отказались от работы в баскетболе?
— Мне было предложено стать координатором
медицинских служб баскетбольных команд. В баскетбольной команде «Зенит»
работает замечательный врач Гамзат Омаров, всю жизнь провел в этом виде спорта
и знает свое дело. Наверное, я чем-то смог бы ему помочь, но как-то сильно
влезать в его работу не очень хотел. А особо больших перспектив в плане
развития на должности координатора не видел. Ведь кроме материальной и
финансовой стороны должен еще быть и интерес к работе.
— Сейчас есть какие-то предложения?
— Предварительные разговоры уже были, но мое
расставание с «Зенитом» произошло, когда все медицинские штабы в командах
сформированы, люди уже работают. Возможно, при определенных изменениях в других
командах появится вакансия.
— Вы рассматриваете предложения от команд
премьер-лиги?
— Да, но, к сожалению, уже не петербургских. Поэтому
заранее прошу прощения у болельщиков из Санкт-Петербурга.
Личное дело
Михаил Гришин
Родился 3 января 1966 года в Ленинграде.
В 1984-м с отличием окончил Техникум физической культуры и спорта. В 1990-м — Военно-медицинскую академию.
Кандидат медицинских наук
В «Зените» работал с 1992 по июль 2017 года.
Использованы фото: ФК «Зенит»; «Спорт День за Днем» (Игорь Озерский)

Old men 01.09.2017 22:36
Ответ на комментарий пользователя Шкондин Артём
В реанимации отделения кардиологии мне койкой поднимали и ноги, и верх туловища. Почему - не знаю. Диагноз: инфаркт легких + аритмия.
Шкондин Артём 01.09.2017 16:13
Ответ на комментарий пользователя Шкондин Артём
Олег, объём человека останется прежним в любом положении :)
Рискну предположить, что в сидячем (или стоячем) положении больше крови останется в венах ног и рук, то есть наполненность желудочков сердца будет меньше, а значит и ему будет чуть легче.
дока1952 01.09.2017 15:07
Ответ на комментарий пользователя Шкондин Артём
Это зависело от уровня образованности и продвинутости тренера, тем более, что в некоторых взрослых командах мастеров не было врачей, а в детских командах тем более. О питании, а тем более спортсменов у нас вообще представлении далёкое, как и о медицинских аспектов. На одном сайте объяснял молодёжи. На кафедре профзаболеваний в конце 70-х годов преподаватель с большим стажем повела нас на лекцию которую читал доктор физико-математических наук, работавший некоторое время с известным кардиохирургом Н.М. Амосовым. Новатор, мыслитель, ,писатель уникальный хирург и всеобщий любимец студентов.Они тогда внедряли математическое моделирование, кибернетику и все, что связано с точными науками в медицину. и он привёл один банальный пример. Человеку плохо на улице с сердцем, у него приступ, что рекомендуют и делают врачи и прохожие. Горизонтальное положение, покой, расстёгнутый ворот, голова чуть приподнята, подкладывают одежду. И он говорит, что в горизонтальном положении объём человека увеличивается вдвое, сердцу приходится ещё с большей нагрузкой работать , проталкивая кровь. Поэтому рекомендация-- принимать сидячее положение, нужно человека посадить и всё остальное делать как и ранее, вызывая скорую помощь, если у него с собой нет лекарств сердечных. И многие уже рекомендации в лечении и реабилитации разных болезней заметно изменились. Всё изучается и исследуется. Что раньше было вредным и не рекомендовалось, становится нормой или полезным у разных исследователей.
Шкондин Артём 01.09.2017 12:45
Ответ на комментарий пользователя Шкондин Артём
Олег, это спор про интенсивность современного футбола, а не про Лобановского. Марадонна - алкоголик и наркоман, имевший проблемы с избыточным весом. Месси - атлет. Месси в эпоху Марадонны смог бы блистать. Марадонна в эпоху Месси - сильно вряд ли.
Что касается водного баланса, то я как раз в восьмидесятые занимался ЛА. Нам тоже тренер запрещал пить воду. Мотивировал тем, что "посадим сердце". Что такое "посадить сердце" никто не понимал, а потому следовали инстинктам. Тренер был молодой, только-только завершил карьеру, учился в Лесгафта. Старших в группе подкармливал "витаминками". Но про баланс электролитов ничего не знал.
дока1952 01.09.2017 12:11
Ответ на комментарий пользователя Шкондин Артём
Артём многое в 90-е чего не знали и не имели представление в медицине в частности, как и сейчас. А пройдёт какое-то время и появятся иные исследования и методики. Раньше многие из-за мениска заканчивали карьеру, а сейчас после трёх операций на крестах продолжают играть. Морозов был соратников и разделял футбольные идеи Лобановского и в Киеве они вместе один год поработали, потом в сборной пересекались. Если Морозов не знал о водно-электролитном балансе, то это его проблемы. А у ВВ работала научная комплексная бригада под руководством Зеленцова, где впервые применили математическое моделирование физических нагрузок на игроков. И всё, что тогда было и можно научное внедрить в футболе, ВВ пытался делать. За что потом нещадно подвергался критике. Ты же прочитал, какое тогда оснащение медицинское было в Зените, а что говорить за команды далёкие от Москвы и Ленинграда тогда, Киев здесь стоит особняком.
Шкондин Артём 01.09.2017 10:54
Валерий, вот Вы боготворите научный подход Лобановского, однако его ученик и соратник Морозов в 90-х годах прошлого века ничего не знал о водно-электролитном балансе. То есть подход-то был, а вот с наукой было как-то не очень.
дока1952 01.09.2017 10:39
Врачам и массажистам команд всегда есть что рассказать про игроков, тренеров. О методах их тренировок, характере травм и повреждений игроков, о методах лечения, восстановления и реабилитация после травм и операций, чтобы не было обывательского представления и досужих домыслов у простых любителей футбола.
дока1952 01.09.2017 10:29
Кирилл, спасибо за это интересное интервью с коллегой. Надо чаще брать интервью из медицинского штаба команд, из селекционного отдела, чтобы у болельщиков было представление о характере и интенсивности тренировок и их воздействие на организм футболистов. Как ведут свою работу скауты ми селекционеры отыскивая футбольные таланты.