«Интервью Глушенкова говорит, что ему нехорошо». Психолог разобрал поведение лидера «Зенита»

Максим Глушенков не перестает удивлять. Его яркая игра чередуется с различными перформансами при общении с журналистами.

Особым образом резануло его интервью Тимуру Журавелю и Андрею Аршавину в прямом эфире «Матч ТВ» сразу после победы «Зенита» над «Краснодаром» (2:0). Сам Глушенков стал одним из главных героев встречи, отметившись голом и результативной передачей, однако при общении с журналистом и легендой «Зенита» чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Как будто и не хотел общаться.

И это уже не первый случай. А значит, есть повод разобраться, почему Глушенков себя так ведет.

В этом корреспонденту «Спорт День за Днем» Алексею МИХАЙЛОВУ помог психолог Вадим Гущин.

– Как оцените немногословное послематчевое интервью Глушенкова «Матч ТВ»?

– Я нашел на «Спортсе», что якобы Глушенков действительно обиделся на то, что Аршавин не назвал его лучшим игроком. Достаточно даже взглянуть на позу Максима, когда он держит микрофон вниз. Аршавин сразу почувствовал отношение Глушенкова ко всей этой компании. А он человек тонкий – могу это сказать, зная его лично. Значит, Максим откровенно не хотел давать интервью. Односложные, короткие ответы, явно без всякого желания разговаривать.

Другое дело, меня еще немножко резанул ответ на вопрос: «пусть вам Сергей Богданович ответит». Сводить это все исключительно к тому, назвали его лучшим игроком или нет... Мне давно кажется, что русские игроки в «Зените» чувствуют себя не вполне комфортно рядом с иностранцами. И это один из сигналов. Я помню, как некомфортно чувствовал себя тот же Сергеев. 

Я в этом уверен, но я не могу в этом винить самого Семака, что в нашем футболе сложилась такая ситуация, когда иностранцы доминируют, получают все, что они хотят, а главное – игровое время, она мешает лучшим российским игрокам. И вот Глушенков это в том числе проявил. В данном случае это видно не потому, что его не выбрали лучшим, а мне кажется, что он в принципе себя не чувствует на поле в той позиции и в той роли, которую ему уделяют, достаточно удобно. И он считает, что это неправильно. Я с ним совершенно солидарен. 

Я солидарен с нашим министром спорта, что надо менять это абсолютно не здоровое соотношение иностранцев и россиян. Как болельщик добавлю: я не могу болеть за команду, ассоциировать себя с командой, где, извините, на большинстве позиций – иностранцы. Эта команда перестает быть моей.

Не буду сейчас заниматься политикой. Я просто хочу сказать, что Глушенков в том числе отразил мою позицию. И, кстати, позицию Андрея Сергеевича Аршавина.

– Думаю, и в интересах самого Аршавина, чтобы играло как можно больше россиян.

– Нас же долго обманывали, говорили, что будет конкуренция. Да нет никакой конкуренции. То, что Глушенков не получил лучшего игрока, то, что гонорары наших звезд, заезжих, совершенно несравнимы с российскими, это и говорит о том, что абсолютно неправильная и нездоровая ситуация существует.

То, что сделал Глушенков, – это не просто обида на конкретное решение. Я это вижу несколько шире.

– Месседж всему российскому футболу?

– Потому что Глушенков безусловно входит в десятку самых талантливых наших футболистов. И если к его мнению не прислушиваются, если такие люди чувствуют обиду, это значит, что что-то неладно в датском королевстве.

Я говорил про ассоциацию болельщика и футболиста, а еще есть ассоциация игрока с командой. Вот я не уверен, что Глушенков чувствует, что «Зенит» – его команда, когда он видит вокруг вот этих Луисов Энрике.

Моя команда – это где все мои друзья, где люди за меня, а я за них. Само понятие команды предполагает единство и взаимоуважение. Какое может быть взаимное уважение при таких позициях? Извините, но только дуракам можно продавать идею о том, что существует конкуренция между иностранцами и россиянами. Ее нет. Ее, в принципе, не может быть. Тренер всегда поставит игрока, у которого наибольший контракт. А если он не поставит, ему быстро объяснят, как правильно.

– И понятно, что Энрике сейчас дороже Глушенкова.

– Зачем нам вешать лапшу про некую конкуренцию? Нет ее. Кроме того, мы мешаем развитию наших лучших молодых. Зачем мы это делаем - этот вопрос уже не ко мне.

– Я разобрал празднования всех голов Глушенкова за «Зенит» и заметил такую тенденцию: если первые забитые мячи он еще более-менее праздновал, то при последних уже практически не проявлял эмоций. Взять то же празднование гола в ворота махачкалинского «Динамо», когда он опустил глаза вниз и как бы показал пальцем, что его место здесь, на поле.

– Так и в одном из интервью он совершенно четко сказал, что ему не доставляет удовольствия та позиция и та роль, которую он играет. Чтобы праздновать, на душе должен быть праздник. Судя по всему, праздник у одного из лучших российских футболистов сейчас отсутствует, даже когда он на поле.

– А может, на всю ситуацию с Глушенковым стоит посмотреть и со стороны того, кто задает ему вопросы? Может, журналистам стоит найти какой-то подход к Максиму? Есть ли он?

– Есть, конечно. Просто господин Журавель в последнее время тоже потерял, на мой взгляд, чутье, тактичность. У него какие-то свои мысли, он делает вид, что человек может прочесть эти мысли и выдать их: «вот тут вы переживали, а тут вы знали». Вот это вот чтение мысли, оно в принципе оскорбительно, когда человек говорит: «я знаю, о чем ты думаешь», это очень сильно обижает. Можно было начать с того, что ты об этом думаешь, какие у тебя были ощущения. Насиловать интервью человека, который явно испытывает дискомфорт... Журналист обязан чувствовать собеседника. У Журавеля, увы, это потеряно. Он избалован этой широкой полосой возможностей и тем, что у него нет конкурентов.

– Может быть, в принципе было ошибкой  позвать на интервью именно Глушенкова?

– Нет, ну почему же? Они не могли читать мысли, но они могли хотя бы перед интервью спросить: «Максим, ты хочешь интервью вообще давать?». Мне кажется, человек в том числе имеет право не давать интервью. Очень хочется кого-то спрашивать? Действительно, спросите Луиса Энрике, если тебе человек не хочет давать интервью. Но спросить, желает ли человек разговаривать, – это, по-моему, основа.

– Но тут еще такой момент, что «Матч ТВ» – основной вещатель, и наверняка есть определенные обязательства по интервью с игроками той лиги, которую они транслируют эксклюзивно.

– Журналист должен основываться на том, что у него должны быть хорошие отношения с большинством игроков. Если Журавель не понимает, что выпытывая у человека, который явно испытывает дискомфорт что-то, он отношения не улучшает, тогда мне жалко его. Значит, человек потерял нюх.

– То есть, это интервью – прежде всего «провал» Журавеля?

–  Небольшой провал. У него эти провалы все чаще. Но это мое субъективное мнение, я его не навязываю. Я в принципе считаю, что монополизация общения через «Матч ТВ» не идет на пользу. Мне кажется, Журавель потерял вот этот нюх, и это связано с отсутствием конкуренции.

– Но в целом Глушенков имеет право именно так общаться с журналистами?

– Его профессиональные обязанности связаны с футболом, а не с тем, как он дает интервью. Он не хамит, от интервью не отказывается, он не нарушает базовые нормы. Да, это не выглядит красиво, но это и не вызов. Это просто говорит о том, что человеку нехорошо. И если мы это не видим и это игнорируем, то он тоже имеет право защищаться. Посмотрите, что у нас тренеры несут периодически. По сравнению с ними, Глушенков вообще паинька. Еще раз, у меня к Глушенкову нет ни малейших претензий. Только благодарность за то, как он исполняет свою работу. А вот к некоторым журналистам вопросов очень много, как и к тренерам.

Телеграм-канал автора