Никитыч ушел в самый разгар. В самый футбольный день. Не мог он без футбола.
И сразу написать хотелось. Но столько дел... Не знаешь, как разорваться. Не между делами, а между чувствами. Ведь Никитыч - это наши чувства. И панибратски так его хочется назвать - прости, Владимир Никитович - тоже потому, что он всегда наш. Каждого.
Смотрел награждение Зенита, а мысли уносились куда-то в сторону диктора, сообщившего перед началом 30-го тура: ...не стало Владимира Маслаченко.
Он - футбольный Маршак. Я, всю жизнь собиравший фразы комментаторов, могу это засвидетельствовать. Вот Маслаченко ушел, а фразы его остались. Еще не опубликованные.
Камбьяссо выходит на замену. Вынимают его из штанов. В шипах застряли брюки.
- В рукава просунул руки - оказалось, это брюки, - вспоминаете?
И дальше:
Камбьяссо выходит на замену или не Камбьяссо? Тогда, кто же? А где же Камбьяссо, которого вынули из штанов? Ничего непонятно.
Это еще недавно было - во время матча между Миланом и Интером.
Маслаченко мог говорить в эфире все, что угодно. Его слушали, зная, что он не знает половины фамилий вышедших на поле игроков. Он легко мог найти им замену: Дьявол. Каналья. Парень. Малый. Этот малый...
И, конечно, это было гораздо лучше. Это было прелесть как хорошо.
Он так и смеялся над собой, если неправильно произносил фамилию.
Касетти. Каморазетти. Ну и фамилии у итальянцев. Чушь несу несусветную - ха-ха-ха!
Он изобрел особый язык футбола. Тут надо поработать лингвистам. Можно вспомнить Платонова, Хлебникова - бог знает еще кого, чтобы строить аналогии.
Неистощимое чувство юмора. Даже не буду листать его книжек, интернет.
Найду из своего. Вот:
Выходит Марига у Интера. По-моему, из Кении этот парень. Где они его там отыскали? Там же одни бегуны.
А как вам это:
Пошел пешком к мячу вратарь Интера. Может, быть дойдет. И - много, много, много чего еще.
Конечно, особый язык. Он мог без зазрения совести говорить:
Ари сует Веллитону в центральную зону. Банальщина футбола: если ты несколько раз не забиваешь, тебе рано или поздно воткнут.
В этом не было ни капли пошлого. Это был истинный Маслаченко.
С ним футбол превращался в семейное мероприятие.
И так. Внимание! Сейчас я вам объясню.
Разбираем по косточкам, так сказать.
И вот эта фраза: Откровенно говоря. Пошел Месси бродить огородами, откровенно говоря. Это сближало. И - с Маслаченко. И с Месси.
И, конечно, вратарские дела. У него на них был комментаторский патент. Парень прилег на траву, а говорят: сэйв! Меня это умиляет, ей богу.
С футболистами он был на ты. Поэтому ему было легко. Он говорил: страдает парень. И никак иначе. Выберет несколько оборотов для репортажа - и шпарит, говоря его языком, ими. Ему хватало. И нам, самое главное, тоже. Загадка. Никаких лишних слов было не нужно.
Сам он к себе прислушивался уже потом, после сказанного - когда его фраза отдавалась эхом.
И, удивившись своему перлу, смеялся Это так называемым любителям перловы. Почему перловы? Потому что перл. Это я только сейчас понял. А зрителю и не нужно было объяснять. Ему и так нравилось.
Он ушел перед решающим туром. Примирив нас всех в желании обличать, критиковать, искать договорки, сдачи и посматривать на коэффициенты букмекеров. Он спас футбол в очередной раз.
На этот раз без слов.
