Путем многих звезд советского футбола 1970-х — 1980-х может пойти Андрей Аршавин, если так и не убедит Фабио Капелло дать ему шанс на поездку в Бразилию. Впрочем, осечка в отборе к чемпионату мира в Аргентине могла стоить Леониду Буряку и его партнерам не только пропуска большого турнира.
После Лобановского у Симоняна было сложно
— Леонид Иосифович, о чем подумали, узнав соперников по отборочному циклу? На тот момент сборные Венгрии и Греции не входили в элиту европейского футбола?
— Свои шансы попасть на чемпионат мира считали высокими. У нас было много сильных футболистов, уже проявивших себя на международном уровне. Поэтому были уверены, что первое место в группе занять по силам.
— Тем не менее на выезде конкурентам наша сборная проиграла.
— Спустя 36 лет подробности тех матчей уже не вспомню — многое стерлось из памяти. Зато хорошо помню другое. При хорошем подборе игроков и всей нашей уверенности были сложности. Дело в том, что игра сборной кардинальным образом отличалась от игры киевского «Динамо». Там мы привыкали к одному, а в сборной у Никиты Павловича Симоняна требования были совершенно другие. Это касалось и объема беговой работы, и принципов взаимодействия с партнерами, и действий в каких-то определенных ситуациях. А нас, киевских динамовцев, было в сборной треть состава, поэтому эти сложности сказывались почти в каждом из четырех матчей. Даже порой до конфликтов доходило.
— Каким образом?
— Бывало, в сборной останавливалась тренировка и тренер подчеркивал, что такие-то вещи здесь запрещены, а играть надо обязательно так-то и так-то. Порой на повышенных тонах.
— В сборной сложнее было перестраиваться после клуба или наоборот?
— Конечно, когда приезжали в сборную, приходилось тяжелее. Ведь в клубе мы проводили большую часть сезона, многие вещи были отработаны до автоматизма, они казались естественными. Всегда сложно, если приходится едва ли не ломать свой игровой стиль.
Запоздалый выход Кипиани
— Роковым для сборной стал матч в Будапеште.
— И тогда, и позже проскакивали разговоры, что мы опозорились, проиграв заведомо более слабому сопернику, и отдали ему путевку на чемпионат мира. С такой оценкой никогда не был согласен. Великой команды у венгров не было, в компанию сильнейших европейских сборных она не входила. И все же команда у них собралась хорошая. А уж дома, при поддержке 80 тысяч болельщиков, могла уложить на лопатки любого соперника.
— Что случилось на «Непштадионе»?
— Замены тогда разрешались только две, и одну из них нам пришлось сделать в первом тайме, к тому же в обороне. Пока привыкали, перестраивались, получили гол «в раздевалку». А для хозяев это всегда моральный допинг — в решающей встрече повести в счете перед перерывом. Тем более когда у соперника остается лишь одна замена.
— Во втором тайме до гола Кипиани были шансы забить?
— Еще раз отмечу: в подробностях те матчи уже не вспомню. Но отложилось, что именно после выхода на замену Кипиани остроты у ворот венгров добавилось, на нескольких отрезках мы их прижимали к штрафной, создавали моменты. Увы, гол Давида оказался слишком поздним — оставалось играть всего несколько минут. А мы в середине тайма пропустили еще раз. Думаю, появись Кипиани на поле пораньше, матч бы сложился по-другому.
Без тренерского гнева
— Как спортивные власти СССР восприняли непопадание на второй подряд чемпионат мира?
— Крайне болезненно и негативно. На публику выносилось, конечно, не все, но жестких и неприятных разговоров было много. Дошло даже до того, что обсуждали вопрос о снятии с нас звания заслуженных мастеров спорта.
— Кто это инициировал?
— Спортивные функционеры. В частности, Валентин Лукич Сыч. Наверное, такая реакция была спровоцирована не только этой неудачей, но и тем, что стала для сборной уже третьей подряд. Мы же пропустили чемпионат мира 1974 года, не попали в финальную стадию Евро-1976, на Олимпиаде в Монреале взяли только бронзу, но задачи тогда ставились всегда максимальные. И тут очередной большой турнир, который должен был пройти без нас.
— А как отреагировал тренерский штаб?
— Тренеры сильно переживали, но большой критики с их стороны не было. По крайней мере в такой тональности, как чиновники, они с нами не разговаривали.
Когда не берут Марадону, это говорит о многом
— Зато мундиаль в Аргентине вы могли посмотреть со стороны. Чем он запомнился?
— Я впервые увидел, что такое чемпионат мира в Южной Америке. Некоторое из того, что там происходило, тогда казалось экзотичным и придавало турниру своеобразный шарм. Например, почти в каждой игре зрители забрасывали поле бумагой. Примечательно, что и сам футбол на турнире запомнился с акцентом на технические элементы, эстетику, красивые приемы. Одним словом, южноамериканский.
— Кто на ваших глазах заблистал впервые именно в Аргентине?
— Мне больше всего запомнилась как раз команда хозяев. С одной стороны, все ее ведущие игроки были на слуху, но мы же не могли с ними встречаться в отборочных турнирах, поэтому особенно интересно было посмотреть за этой командой. Причем не в одном матче, а на протяжении всего турнира. Наибольшее впечатление оставили Пассарелла, Тарантино и Кемпес, сделавший дубль в финальной игре. Настоящие звезды и того чемпионата, и того времени.
— Многие считали, что в 1974 году именно голландцы, уступившие в финале ФРГ, были достойны золотых медалей. А насколько убедительна была победа Аргентины в родных стенах?
— Скажу так: Голландия и в 1978-м была по-прежнему хороша. Возможно, уже не так, как в начале и середине 1970-х. Однако факт, что оранжевые дошли до финала, говорит сам за себя. Но у Сесара Луиса Менотти была великолепная команда. Ее характеризует простой факт: в состав не попал Диего Марадона. Хотя его звездное будущее уже казалось очевидным. Пусть тогда Диего и исполнилось лишь семнадцать.
Аршавин и тренерское доверие
— Сыграть в финальной части чемпионата мира вам так и не довелось. Чувствовали из-за этого недосказанность в карьере?
— Чувствовал обиду. Потому что не только выигрывать, но и просто быть участником чемпионата мира интересно и престижно. Очень приятно с профессиональной точки зрения ощущать, что за тобой и твоей командой наблюдает весь футбольный мир. Конечно, сожалел, что этих эмоций испытать не довелось. А недосказанность? Я все-таки за сборную сыграл достаточно матчей, в том числе важных и успешных. Международная карьера в клубе тоже удалась — Кубок кубков, Суперкубок Европы, победы над грандами со звездами мирового футбола в составе. Нет, сетовать на карьеру не приходилось.
— Ваш путь может повторить Андрей Аршавин, если так и не убедит Фабио Капелло взять его в Бразилию.
— Аршавин сделал очень много для сборной России и для всего российского футбола. Некоторые победы ассоциируются в первую очередь именно с ним. Но Фабио Капелло не вызывает Андрея в команду почти с самого начала своей работы в России. Значит, понимает, почему бывший лидер сборной не готов сегодня ей помочь. Специалисты часто говорят, что на игре Аршавина сказывается возраст. А я применительно к этому скажу о тренерском доверии. Для футболиста оно имеет исключительную ценность на двух этапах карьеры. В начале, когда находится человек, готовый поверить неизвестному, неопытному юнцу, еще никого не убедившему своим мастерством. Но столь же важна такая воля тренера и для ветеранов. Когда наставник ограждает себя от понятия «возраст футболиста» и дает возможность доказать, что тот способен приносить не меньше пользы, чем молодые партнеры. Потому неувядающие звезды далеко не редкость в зарубежных командах. Мы же по своей ментальности к такому отношению еще не пришли. Наверное, поэтому у нас подобные примеры можно пересчитать по пальцам одной руки.
— Значит, вы за то, чтобы Капелло все-таки предоставил Аршавину шанс на поездку в Бразилию?
— Итальянец уже добился со сборной России хорошего результата. А по поводу его доверия к Аршавину скажу так: я не встречал ни одного тренера, который был бы уверен, что игрок способен сделать его команду сильнее, но отказался бы от его услуг.