Александр Кержаков дал часовое интервью Сычеву и Казанскому. Что интересного он рассказал? О дедовщине в интернате «Зенита», насвае, «Светогорце», «Севилье» и многом другом.
Александр Кержаков дал интервью YouTube-каналу «Сычев подкаст и Дмитрий Казанский». Приводим несколько ярких моментов из интервью воспитанника СШОР «Зенит» воспитаннику «Смены» и комментатору.
Интервью о детстве, жизни в интернате «Зенита», «Светогорце», первых заработанных деньгах и многом другом.
Я долго думал, соглашаться или нет, потому что я в команде цирка выступал…Что вы смеетесь?
Как готовился? Никак. Брал ли пример с экспертов? Нет.
Мы в очереди стояли за автографом Михаила Бирюкова, когда он был вратарем питерского «Локомотива». Они тренировались в манеже на Бутлерова. Мы стояли с мячами, и он на них расписывался.
В 11 лет мы услышали по радио, что объявляется набор в школу «Зенит». И мама меня привезла. Помню, меня поставили играть «два на два» с мальчиком. Потом я играл один против трех. И меня взяли. Вечером у них была игра. Мне сказали: «Останься, поиграем». Я сыграл, и меня попросили приехать еще. Потом сказал, что мы не можем еще приезжать – это дорого, и мне нужно ходить в школу. И через некоторое время меня устроили жить в школу-интернат, где дети проводили время с понедельника по пятницу. Я хотел быть футболистом и понимал, что для того, чтобы им стать, нужно ехать в «Зенит». В интернате было дешевое проживание, много детей из неблагополучных семей. Я приехал в феврале, открыл учебники, и увидел, что проходил все это, условно, в октябре. В апреле сдал все экзамены за пятый класс и просто тренировался. Но было тяжело. После лета я сказал родителям: «Все, больше не могу». В интернате были вши, жили ввосьмером в одной комнате, окна не заклеивали. Я спал в свитере. У меня на всю жизнь остались язвы и гнойники.
Мы поехали на детский турнир в Финляндию. Мне было лет 13. Тренер говорит: «Купите набор открыток. Будем дарить или обмениваться перед каждой игрой». Мы купили. Первый матч закончился. Никто никому ничего не подарил. А открыток было много. В каждой пачке – по 10–12. Потом пошли по две-три игры в день. И мы весь день проводили в спортивном центре, где проходил турнир. И мы выходили на улицу, останавливали людей и продавали им открытки. Я не знал английского, помню, говорил: «Плиз, Эрмитаж, тен маркс». Открытки с Эрмитажем расходились. Весь набор можно было купить за пять марок, а мы продавали одну открытку за десять.
Мне было 13 лет. Меня пригласили в «Смену» после регионального турнира. Приехал в Питер – совсем другая жизнь. Захожу в интернат и встречаю первых «ветеранов». «Смотрящих». Они жили вдвоем. Показали комнату. Нам говорят: «Вот вам уголочек сушилки, вот кусочек, чтобы развешиваться и вещи стирать, в душ можете заходить только после одиннадцати».
Кержаков: Самое сильное – булка и компот. Столовая не закрывалась. Стоял большой чан с компотом. Старшие говорили: «Так, принеси булочки и компота из сухофруктов».
Кержаков о «Светогорце»:
Как я стал за него играть, начали приплачивать. И самое блатное было – зайти в общую столовую, принести пачку пельменей, отдать поварихе и сказать: «Сварите, пожалуйста». Ты сидишь, ешь с кетчупом. Рядом сидят люди, едет то, что все. А ты – пельмени. Шик считался.

Рассказывал, что долгое время не попадал в состав, так как, по мнению тренера, ему не хватало физических данных. Кержакова выпускали редко на неродных позициях.
Кержаков: Одно время я думал, что было бы круто поиграть за дзержинский «Химик». Команда играла во второй лиге. Родной город отца. У него, естественно, там всегда были связи. И я хотел поиграть во второй лиге. Я даже не думал о «Зените». Я думал: «Я не играю здесь, и как я могу попасть туда?». Потом, когда я за лето подрос на несколько сантиметров, но увидел, что все равно остался в команде самым маленьким, все само собой пошло. Не знаю, почему. В 1999-м стал много забивать. Меня увидел Владимир Александрович Казаченок, взял в «Светогорец». Стал много забивать, потом региональное первенство, потом «Зенит». Даже находясь в Светогорске, играя за юношескую сборную, я не мог переступить черту тех реалий, что «Зенит» – это осязаемо. Для меня это было далеко. И когда меня пригласили в «Зенит», я не мог поверить.
Улица больше воспитывает как «игровика». Ты играешь в разные игры, лазаешь по деревьям, играешь в пятнашки, догонялки, развиваешь координацию. И сейчас, на мой взгляд, очень мало хорошо координированных молодых людей. Их нужно этому обучать. Вижу это как тренер. Тренер академии «Бенфики» говорил, что они в первую очередь смотрят на то, как ребенок двигается. Есть ли координация. Чтобы быстро ей научиться, нужно заниматься акробатикой. Но тогда футбол отходит на второй план. Еще проблема в том, что дети в пять-шесть лет приезжают заниматься футболом профессионально. А мне было 11 лет.
Мне повезло, что я ни разу не проиграл «Бетису». Мы играли дома. Первый матч на Кубок. Четвертьфинал. За три часа до матча к нашей гостинице стали подходить болельщики «Севильи». За час был биток. За полчаса до выезда жгли файеры, пели песни. И мы сорок минут ехали до стадиона (а он находится в нескольких минутах от гостиницы). Были конная полиция, бронетранспортер. Но всем все равно. Помню, выбежал болельщик, скинул футболку, голый бросился на автобус. На лобовое. Пытался вцепиться за дворники. Толпа идет, бьет по автобусу. Мы сыграли 0:0. Едем на ответный. Помню, идет пожилая пара. Дедушка в шарфе «Севильи», бабушка – в шарфе «Бетиса». Мы медленно проезжаем, дедушка нам машет, а бабушка вот так стоит (показывает два средних пальца). Приехали на стадион. Выходит человек, который занимается нашей экипировкой. У него глаза красные. «Бетис» специально помыл нашу раздевалку сильным раствором хлорки. Туда было невозможно зайти. Такой атмосферы нет на матчах «Барселоны» и «Реала».
