Гус Всемогущий. Именно так называется книга о голландском тренере, написанная его соотечественником и недавно изданная в России тиражом, как представляется, слишком малым, чтобы утолить нешуточный интерес болельщиков к персоне рулевого сборной. Всего десять тысяч экземпляров — вроде бы не так уж и мало по нынешним, коммерческим временам. Но «Лужники», к примеру, вмещают 87 тысяч зрителей — они, поспособствовавшие победе над Англией, наверняка не пожалели бы денег, чтобы больше узнать о Хиддинке. Благо что факты там приводятся действительно любопытные.
Два экземпляра для Семшова
Утром, выходя из отеля, Гус видит книжку со своей фотографией на обложке и сразу же улыбается, когда слышит вопрос о давних временах, тех самых благословенных шестидесятых.
— Здесь написано, что Хиддинк в молодости был членом юношеской банды в своем районе, дрался со сверстниками и был не прочь прокатиться по реке на чужой лодке, отвязав ее от причала…
Он смотрит прямо перед собой, точно разглядывая картинки из далекого прошлого. Без малейшей грусти. И произносит одно-единственное слово «yes». Причем интонация такая, что не понять: это «да» звучит как утверждение или как вопрос… Потом, уже в автобусе, Гус говорит, что еще не читал эту книгу, хотя слышал о ней. И интересуется, можно ли перевести ее на английский.
Чуть позже выясняется, что эту книгу в двух экземплярах купил Семшов, чтобы подписать ее для своих знакомых. А вечером в отель, в котором поселилась сборная, приехал Равиль Сабитов, и когда Хиддинк, посмотрев вместе с Бородюком и Корнеевым диски с записями матчей Испании и Швеции в этом отборочном цикле, спускается в лобби, ему приходится ставить свой автограф еще на одном экземпляре издания, которое торпедовский тренер прихватил с собой в Турцию из Москвы. Гус привык к особому вниманию, особому интересу к себе, но, как правило, редко с кем делится историями из личной жизни. А тут — раз уж в книге рассказано не о самых известных фактах его биографии, причем делают это близкие ему люди, — можно ненамного отступить от собственного же правила, убедившись, что все написано без преувеличений. Всем, кто сидит рядом с Хиддинком в тот момент, интересно, как он прореагирует на ту или иную историю. Гус принимает игру, дополняя факты комментариями.
Бакенбарды и стрельба из рогатки
— Вы правда обожаете мотоциклы? И дома у вас есть «Харлей»?
Хиддинка сложно представить рокером — в седле, в черной проклепанной косоворотке. Но Гус кивает, изображая одним простым жестом, как он держит железного коня за руль. Смешно до невозможности. Все хохочут. А ему нравится этот смех, в котором в равных пропорциях смешаны веселье и уважение.
— А в молодости вы обожали «Роллинг стоунз» и носили прическу под Элвиса Пресли?
Хиддинк делает вид, что поплевывает на большие пальцы рук и приглаживает ими виски. Изображает, что взбивает себе пышный кок, а затем плотно обтягивает ногу брючиной спортивного трико. Веселье возрастает.
— Бакенбарды, — говорит Бородюк. — На русском это называется бакенбарды.
— О! И на голландском это звучит точно так же, — удивляется Хиддинк.
Разговор заходит об охоте, на которую восьмилетнего Гуса брал дедушка. Новая пантомима: в руках воображаемое ружье, ищущее воображаемого зайца. Бородюк тут же вспоминает свое детство, показывая стрельбу из рогатки — непременного оружия всех советских мальчишек.
Дело происходит в лобби гостиницы. Кругом постояльцы, преимущественно немцы. Хиддинк сидит среди них, на точно таком же диванчике, потягивая капучино. За его спиной расположилась компания российских журналистов. Никто не пытается подслушать, о чем он говорит, сфотографировать его во время его рассказов, хотя кадры вышли бы ценные, непохожие на большинство снимков, которые обычно можно увидеть в газетах и журналах. Один из шведских фотографов, приехавших на сбор российской команды сюда, в Белек, рассказывал, что в богатом архиве, который есть у них в издательстве, нет ни одной фотографии Хиддинка, где бы он был снят вне рабочих моментов.
Он не боится доверять игрокам. Он не боится доверять журналистам, получая взамен что-то большее, чем просто уважение. Симпатию, вызванную тем, что Хиддинк воспринимает их не только как профессионалов, но и как людей, к которым изначально можно относиться именно так — доверительно. И поэтому они так боятся потерять подобное отношение к себе.
Гус смеется, когда ему переводят название книги. Он уже однажды сказал, что он не волшебник. Но вот только этим его словам у нас по-прежнему не верят.