Успехи тренеров, которые не выигрывают медали, но добиваются планомерного развития своей команды, часто остаются без внимания. Главный тренер «Ахмата» Андрей Талалаев тоже незаслуженно обделен. Между тем в РПЛ только Сергей Семак сохраняет за собой должность в «Зените» дольше, чем он. На пустом месте такое не возникает, потому что клубы в Премьер-лиге легко меняют тренеров, как только что-то идет не так. Тем интереснее исследовать кейс Талалаева, который в прошлом сезоне едва не обновил рекорд «Ахмата» по набранным очкам.
Мы встретились с главным тренером на базе в Новогорске, где грозненцы провели второй сбор и сыграли несколько контрольных матчей. В текстовом интервью мы говорили об особенностях работы тренера и его штаба в «Ахмате», а для видео Андрей Талалаев разобрал несколько матчей прошлого сезона, в том числе противостояния со «Спартаком», с которого ему приходится начинать новый сезон. Это абсолютно разный контент, поэтому в одинаковой степени советуем как посмотреть видео, так и почитать интервью.
Из интервью Андрея Талалаева вы узнаете:
– об особенностях работы в Грозном;
– о требовательности людей главного тренера;
– об огромном преимуществе «Ахмата» перед другими клубами РПЛ;
– о принципах футбола Талалаева;
– о текущем уровне футболистов в России;
– о внимании к молодым грозненцам.
За Нагайцева и Джованни спокоен
– Расскажите о ваших в людях в тренерском штабе.
– Из клуба в клуб со мной переходит Юрий Нагайцев – мой старший тренер, железная рука за моей спиной. Вся организационная часть на нем, все управленческие процессы, организация тренировочного процесса, быта и функциональное состояние. «Ахмат» – четвертый наш совместный клуб.
Мы уже давно знакомы с тренером по физподготовки Серджио Джованни, это второй специалист, с которым мы работаем постоянно в контакте. Даже если он не приходит в клуб, то курирует функциональную подготовку футболистов.
– Если он не приходит, то каким образом осуществляется его работа?
– Я скидываю ему определенные матчи, от этого отталкиваемся – он пишет общую программу, а мы потом по ней работаем. Так было в «Волге» и в «Пюнике», потому что он не мог приехать, так как работал в итальянских клубах.
Остальные приходят в зависимости от того, кто в клубе нужен. Как правило, в любом клубе есть тренер по вратарям, которые не меняются и работают долгое время. Поэтому у нас нет такого специалиста, который бы переходил с нами из клуба в клуб. В «Ахмате» мы трудимся с Рамзаном Цуцулаевым.
К тому же обязательным членом тренерского штаба во всех командах является тренер-аналитик, который работает с нами и на поле. Сейчас к нам пришел Антон Мельниченко из «Спартака»-2.
За Нагайцева и Джованни я спокоен. Чаще всего мне приходится только мирить этих двух специалистов, потому что оба хотят больше времени для работы с командой.
– Что вы имеете в виду?
– Например, тренер по физподготовке хочет, чтобы было больше работы без мяча. Нам же часто не хватает времени на упражнения тактического плана, которые как правило не несут функциональной нагрузки, потому что там большие паузы и много коррекции.
Самым сложным возникает вопрос конфликта этих интересов. Плюс влияния на игроков. Я достаточно жесткий тренер. Тренер по физподготовке обязан быть жестким, потому что футболисты всегда просят у него скидки, снизить объем работы. Нагайцев родился и вырос в Риге, у него такой немецкий характер, он дисциплинирован.
– Жесткая и требовательная тройка специалистов.
– Как правило, мы всегда добавляем в наш штаб специалистов, которые будут «добрыми полицейскими». Это бывает или тренер по технике, как Евгений Княжев, который с нами работает уже во втором клубе, или Михаил Соловьев, который нам помогал с обороной. В «Тамбове» был местный специалист Сергей Первушин, который вырос в первоклассного тренера. Как правило, это более лояльные к игрокам тренеры, которые отвечают в том числе за контакт и взаимодействие. Поэтому наш штаб обычно формируется по такому принципу, чтобы к нашей тройке добавить специалистов, которые могут разбавить микроклимат и нашу принципиальность, добавив черточек, которых не хватает.
– Есть примеры?
– Например, в «Ахмате» мы понимали, что нужна специфическая техника для работы с мячом на скорости, поэтому понимали, что без Княжева нам не обойтись.
Четыре команды продолжают играть после нас
– Некоторые тренеры говорят, что на тренировках вся работа идет через мяч. Можно ли сочетать физические, тактические и технические тренировки в одном упражнении?
– В какой-то тренировке это можно сочетать, но вся работа не может быть построена через мяч в современном футболе. Пусть меня в этом убеждают, но я останусь при своем. У нас соотношение где-то 75 на 25 в пользу работы с мячом. В предсезонке где-то 70 на 30, в сезоне примерно 80 на 20.
Мы все время развиваем команду по спирали. У нас нет такого, что мы отработали подготовительный период, а потом весь соревновательный на нем играем. Мы продолжаем развитие игроков по ходу сезона в недельные циклы. Конечно, если посреди недели игра на Кубок, то развитие не делаем в эту неделю, но когда возвращается недельный цикл, то возвращаемся к этому.
Понятно, что мы должны находить компромиссы, то есть на второй день после игры и за два дня до игры мы не ставим во главу угла функциональные задачи. Но если это третий-четвертый день, то обязательно решаются функциональные задачи и неспецифические упражнения (без мяча), с их помощью быстрее идет поддержание и развитие любых физических качеств.
– Что еще важно для вашей комфортной работы?
– Я бы говорил не только о тренерском штабе, но и о клубе в целом, потому что каждый клуб своеобразен. Результат и качество игры зависит не только от тренерского штаба и футболистов, а от взаимодействия всего клуба. От этого зависит, как долго работает тренер в клубе.
Когда ты видишь заинтересованность людей и желание добиться максимального результата – а все, кого я сказал, максималисты – и мы готовы идти на какие-то уступки, если что-то не получается, если ты видишь, что есть заинтересованность клуба. Пускай ты сразу не добиваешься максимального результата, но ты хотя бы видишь прогресс. Когда ты не видишь прогресс, какое-то время ты даешь руководителям, чтобы адаптироваться к методам и способам твоей работы, но ты хочешь видеть заинтересованность. Если ее нет, то мы не идем на компромиссы. Если люди довольствуются малым, то смысл этой работы? Хочется, чтобы руководители были заинтересованы в достижении результата, как спортивного, так и в развитии самого клуба.
– Вы уже третий год работаете в Грозном. Значит, здесь все сложилось?
– В «Ахмате» мы столкнулись практически с идеальной системой – есть четкая вертикаль. Наверное, ни в одном клубе такого нет – президент, генеральный, спортивный и исполнительный директоры. Между ними четко разделены функции, поэтому алгоритм работы хорошо понятен.
В каждом клубе, где мы были ранее, постоянно менялись руководители. Не совсем было понятно, кто и за что отвечает, потому что они перекидывают зону ответственности с одного на другого. Тренеру же надо, чтобы футболистам было комфортно. В футболе главное лицо – это зрители. После них – футболисты, потому что они делают товар. И только потом идем мы, которые обеспечивают всех остальных.
Мне необходимо, чтобы наш зритель был доволен, а для этого нужно, чтобы футболистам было комфортно, и я как тренер должен сделать все так, чтобы вне футбольного поля они чувствовали себя хорошо. Самая главная проблема моих переходов, как правило, была связана с тем, что люди не могут организовать этот комфорт.
– Я всегда считал, что работа тренера как раз связана с тем, что происходит на футбольном поле, а не за его пределами. Руководитель должен создавать атмосферу того, чтобы тренер не заботился о другом.
– Об этом я и говорю. И вот я работаю в «Ахмате», где все это есть, и есть какой-то позитивный результат с точки зрения развития игроков, движения клуба, отношений внутри коллектива. Любой человек ищет, где лучше. Но тренерская профессия подразумевает создание вот этого лучшего, а не только поиск этого. Поэтому, когда поступают какие-то предложения, то ты сразу оцениваешь – будет ли заинтересованность в развитии клуба.
– Вряд ли об этом можно сказать наверняка перед тем, как возглавить команду?
– Неизвестность нас абсолютно не пугает, потому что за десять лет мы четыре команды построили, которые продолжают играть после нас, которые изменили свое отношение к футболистам, тренерам и команде.
– Какие клубы вы имеете в виду?
– «Химки», «Тамбов», «Пюник» и сейчас «Ахмат». В «Волге» не получилось реализовать то, что хотелось. В «Крыльях» за 28 дней мы попробовали сделать чудо, но нам не хватило чуда в виде отмененных матчей с «Сочи» и «Тамбов» – «Сочи». Хотя могло получиться, все для этого было.
Мы в «Ахмате» тоже притирались друг к другу в первый год, а сейчас получаем промежуточные успехи – качество игры, отдача футболистов на поле. И что важно, мы не разваливаемся и не проигрываем с крупными счетами – это результат движения вперед всех нас.
– Притирались с «Ахматом» непросто?
– Достаточно сложно. Кавказ своеобразный регион со своими особенностями и традициями. Тяжело с наскока все поменять. Конечно, мне помогла работа в Армении, потому что где бы ты ни строил команду, законы построения коллектива всегда одинаковые, но нюансы могут сильно отличаться. Поэтому первый год был непростой. Это касается взаимоотношения внутри коллектива, особенности работы.
Вообще я выстраиваю отношения на искренности. Мы все время хотим сделать коллектив, но сейчас не обязательно, чтобы команда была обязательно дружной. Чем выше уровень футболистов, тем меньше необходимости в этом. Главное, чтобы команда была дееспособной, чтобы они могли делать дело – выиграть матч, сходить на субботник, организовать игру в боулинге и довести ее до конца. Если этого не делается, то значит есть вопросы.
– Но все равно футболисты должны быть объединены одной целью, разве нет?
– Цель может быть общей, но разной для каждого футболиста в отдельности. Условно, подняться на пару мест выше в таблице. А кто-то скажет, что ему не надо подниматься, он хочет, чтобы у него было больше игрового времени. Какая цель для такого игрока будет первичной?
– Личные всегда стоят выше. Значит, надо подвести личные цели игроков под командные?
– Наверное, это одно из самых сложных в тренерской работе. Психологи обычно говорят, что в коллективе все должны быть довольны. Но этого сделать практически невозможно, потому что цели одного взаимоотменяют задачи и цели другого. И как это нивелировать?
Я чуть подкорректирую известную фразу тренеров: не нужно, чтобы все были довольны, нужно сделать, чтобы не было недовольных. Это сложнее, чем то, чтобы они вместе радовались или сидели вместе на ужине и общались.
«Продолжайте играть»
– Выходит, что для тренера важнее может быть не физика, тактика и техника, а психология?
– Сложно выделить один фактор. Но психология во главе всего этого стоит. В этом убеждаешься в том числе на своем примере. В этом году мы начали с семи игр без побед. Это было гораздо большим уроком, чем когда ты что-то выигрываешь. Когда ты видишь, что ты все правильно делаешь, но не можешь добиться результата – сложный момент.
Футболисты хорошо считают: очки, деньги, - поэтому, выпав из борьбы за первую пятерку начинают делать себе поблажки, сложно сохранить мотивацию. Но в этой ситуации нам надо сохранить качество тренировочной работы и игры. Тогда мы пошли на уступки с точки зрения функциональной работы, техники и тактики, чтобы сохранить психологическую уверенность, чтобы поддержать ее, чтобы пацаны все равно дошли этой дорогой, и они сделали это. Через наш футбол мы все-таки пришли к результату.
– Что вы сделали ради этого?
– Снизили нагрузки, уменьшили коррекцию, стали меньше проводить теории.
– То есть уменьшили количество стресса?
– Даже пошли уменьшение требовательности в работе, но просили продолжать играть в свой футбол.
Это проявилось в конце сезона, когда мы оставались вдесятером против «Нижнего» «Крыльев» и все равно продолжали играть. Я говорил об этом: «Вам ничего не мешает, ну проиграем мы, но не надо отбиваться, вы продолжайте играть». В итоге мы вдесятером забили «Нижнему», не пропустили от «Крыльев», создав два момента сами.
Когда оказывается давление, ты хватаешься за результат, есть соревновательный процесс, сложно заставить игроков продолжить играть, а не удерживать результат. Это наглядно было видно осенью в матче с «Рубином», когда мы вели 1:0, а потом у нас удалили вратаря Шелию. И мы от футбола ушли к удерживанию результата. Причем мы специально выпустили игроков в атаку, чтобы команда продолжила играть. Но тогда мы не смогли этого, а на весеннем этапе уже смогли.
– Что изменилось за это время?
– Наверное, правовая культура. В клубе все понимают знают, что у нас нет одного конкретного футболиста, который может выйти и решить эпизод. Игроки знают, что сейчас персонально каждый ответственен за результат. Каждый из членов команды, где бы он ни был, несет ответственность за результат. В том числе массажист, физиотерапевт, доктор, повар – результат зависит от них.
И я хочу, чтобы премиальные за этот результат получали любые люди, которые помогают нам достигать этот результат. Даже уборщица, которая убирает у нас в гостинице. Пускай даже рубль. Раньше футболисты скидывались и собирали деньги для этих целей. Они и сейчас это делают. Это должно быть в каждом нормальном клубе. Чтобы детские тренеры тоже были заинтересованы в достижениях главной команды. Пусть это даже не материальные блага, а какая-нибудь встреча футболистов с ребятами из академии или лишний мастер-класс от тренеров, но люди должны почувствовать, что мы выигрываем, и всем от этого хорошо.
– Вы раньше думали иначе?
– Когда я был молодым, только приехал после Италии, мне казалось, что тренер должен тренировать, а все остальное должно крутиться. И когда мне говорили, что работают 24 часа в сутки, я не понимал. Еще недавно я мог спать до 11 дня, а теперь уже с утра ты можешь, например, скорректировать тренировку. Ведь польза тренировки не в том, как она прошла, а какая польза пришла футболистам. И мы ведем много контроля, чтобы сами футболисты контролировали свое состояние, мы даем больше теории, чем в других командах, где больше на импровизации игроков строится игра, особенно в атаке.
– Как осуществляется контроль?
– Они сами выставляют себе оценки по состоянию, плюс индивидуальные беседы. Если я провожу общие собрания, то индивидуальные проводят все мои помощники. Например, восстановительные тренировки ведет один тренер – он устанавливает с кем-то контакт, в зале уже другой тренер – с другим футболистом. Каждый вечер или через вечер мы встречаемся тренерским штабом и делаем срез того, что происходит. Это системный подход – за неделю должны опросить таким образом всех игроков, узнать, что получается или нет. На тренерском совете раз в неделю должны обсудить каждого.
– Тренерский совет?
– Это не обязательно полноценное собрание. Нет, после игры мы можем вместе пойти попариться в бане, потом выпить по кружке пива и обсудить наши дела. Есть фактологический разбор, где мы обсуждаем условно шесть игровых эпизодов Умаева, где он не прокатил и не отдал, и мы не забили. А есть причинный разбор – почему это произошло, он более глубокий. Как правило, мы делаем фактологический разбор постоянно, но раз в неделю нужно делать причинный.
– Чем он отличается от фактологического?
– Это не обязательно, что мы сидим с футболистами и фишки двигаем. Это может произойти по пути на поле: «Саш, как ноги? Как нагрузка?», «Дим, почему у нас не идет передача за спину – мало открываний или мы не можем дать?». Если он говорит, что мало открываний, то мы начинаем шевелить нападающих. Мы видим факты, а игроков обычно спрашиваем, чтобы они дали нам причины, которые мы до конца знать не можем.
Поэтому, когда говорят: «Я с Романцевым никогда не разговаривал», – так может и не нужно было, если с тобой общались его помощники. Там администратор Хаджи, который был проводником и доставлял информацию в обе стороны. Там начальник команды, такой же общительный. Было еще три помощника, которые работали и всю информацию собирали. Плюс для того, чтобы эти цепочки не стали стукачеством, нужно, чтобы информация двигалась в обоих направлениях. Например, я даю полномочия любому члену тренерского штаба корректировать игроков. Кто-то может указать игроку на неправильную передачу. Футболист должен послушать его. И только если он трижды не отреагировал на тренера, то тот уже пойдет ко мне – тогда я могу включиться. Но чтобы не было этих жалоб, футболисты должны реагировать с первого раза. Это взаимное уважение.
Мы за упрощение игры
– Каких принципов вы придерживаетесь в игре?
– Наши принципы игры в обороне и в атаке висят в массажном кабинете, чтобы все их видели. Новички приезжают – мы их заставляем читать. Мы хотим играть в агрессивный футбол, поэтому предпочитаем высокий прессинг. При обороне игроки не должны располагаться в линию, чтобы соперник входил внутрь нашей структуры. Это доставляет большие проблемы, особенно против таких команд, как «Крылья» и «Краснодар», которые любят туда залезть. Важно отсутствие поперечных передач, которые дают сопернику возможность перехвата. Это лишь часть принципов, но все они очень важны.
– Почему для вас важен закрытый мяч?
– Все просто – мяч не должен пройти вперед. Поэтому игрок должен сблизиться с соперником до такой степени, чтобы тот не смог отдать передачу. То же самое на фланге. Соперник хочет подать в штрафную, а защитник должен сблизиться так, чтобы подача не прошла, чтобы тому пришлось его сначала обыграть. От некоторых игроков я не могу добиться этого понимания, даже за руку вожу на тренировках. Это проблема, потому что на пространстве сопернику легче обыграть. Лучше всего сделать закрытый мяч, а если обыграли – сбить, чем пытаться его догонять после этого.
– Звучит просто. Неужели это сложно донести до игроков?
– Мы делаем все, чтобы упростить понимание игры. Но некоторые тренеры начинают раскладывать футбол все дальше и дальше. Тогда внедрение упрощение становится сложным. Тут главное вовремя остановиться. Поэтому мы из команды в команды чуть-чуть модернизируем принципы, но больше не пишем на листок, потому что я сталкивался, что принципы могут раскладывать еще проще, что будет сложнее.
– Что еще для вас важно при игре с мячом?
– Нужно создавать максимальное количество открытых линий, чтобы игроки не были в теневых позициях. Не обязательно же вперед открываться. Два шага назад – уже создает возможность выйти из теневой позиции. Нам приходится учить, что есть четыре пространства. Но если игрок не был в хороших руках в детской школе, то у них всегда три пространства – вперед или в сторону. Это одно из самых сложных. Если посмотреть на Зырянова, он практически впустую не бегал – чуть-чуть качал и два шага назад – практически всегда открыт. Это искусство.
Уткина этому учить не надо было. У него это было от природы, плюс в школе научили. А сейчас я пытаюсь научить этому своих игроков. Поэтому мы взяли Олейникова из второй лиги, у которого чуть-чуть это есть, но все равно он это не делает шагом, только на рывках, что дает большие энергопотери. Высший пилотаж – когда пешком качаешь и делаешь два шага.
– Логично, даже если ты не откроешься, то выдернешь за собой игрока.
– Да, об этом я и говорю. Один соперник вас уже не закроет, а партнеру можешь помочь. Вова Ильин и Саша Трошечкин тоже это понимают, но многие нет.
– Трошечкина надо было учить этому?
– У него были задатки. Когда я его из «Уфы» тащил, то видел, что кто-то в «Локомотиве» ему это заложил.
Умаев и Садулаев должны заявить о себе
– Разве не правильнее всего использовать лучшие качества игроков и полностью полагаться на них?
– Главные действующие лица всегда футболисты. Знаю, что другие тренеры часто ставят на видение игрока, а я хочу, чтобы это было закономерно, чтобы футболисты понимали, куда нужно открываться, если мяч оказывается у нас в той или иной позиции. У нас в чемпионате сейчас не тот уровень игроков, чтобы на ходу игрок мог вырезать удобную передачу на другой фланг. Мы учим простому, а сложное они должны привносить сами на финальной трети поля.
– И все же пас вперед очень важен для быстрого развития атак.
– Сейчас Швец может катит мяч, а два года назад делал довольно редко. Хотя мы всегда учим тому, что после отбора в первые пять секунд нужно обязательно прокатить вперед.
– Я вижу, что многих игроков вы реально чему-то учите, они прогрессируют. Но вопрос усиления состава сейчас стоит остро для всех.
– Мои игроки лучшие, поэтому мы и работаем над их развитием. Мы же видим, что можем добиваться прогресса игроков. К нам часто приходят игроки, которые не привлекают серьезное внимание клубов РПЛ. Но после работы с нами они снова попадают в их поле зрения. Это и Ненахов, и Ильин, и Уткин, и Коновалов, и Мелкадзе. Все пошли на повышение после «Ахмата».
– Генеральный директор «Ахмата» Ахмед Айдамиров подтвердил, что лучший бомбардир РПЛ прошлого сезона Гамид Агаларов станет игроком вашей команды. Это удачная сделка?
– Мы очень рады, что удалось договориться. Уверен, он поможет нашей команде голами.
– В прессе связывали «Ахмат» со свободными агентами – Магомед Оздоев, Аяз Гулиев и Ильзат Ахметов (последние двое уже нашли новые клубы). Это правда?
– После ухода Уткина нам не хватает игрока с передачей. Проблема в том, что в России таких игроков в принципе очень мало. Мы рассматривали всех троих, но это не совсем те футболисты, что нам нужно. Из них только Ахметов давал в прошлом сезоне передачи вперед и угрожал воротам соперникам.
– Обращаете ли вы внимание на совсем молодых игроков, которые проявляют себя в молодежке или ЮФЛ?
– Княжев посещает все домашние матчи молодежки и раз в месяц мы выбираемся всем тренерским штабом. Следим за прогрессом молодых.
Мы постоянно привлекаем перспективную молодежь. Своей работоспособностью и качествами привлекают внимание Абубакар Иналкаев, Турпал-Али Ибишев, ну а Идрис Умаев и Лечи Садулаев в этом сезоне должны заявить о себе как полноценные игроки основного состава. Остальные ребята скорее всего поедут в аренду в другие клубы, будем продолжать наблюдать за ними.
Фото: ФК «Ахмат»