В августе прошлого года Валерий Петраков был отправлен в отставку с поста главного тренера «Алании», боровшейся за выход в премьер-лигу. Казалось бы, в востребованности этого специалиста нет никаких сомнений, однако команды у него до сих пор нет.
Помня об «Алании»
— Для тренера такого уровня, с приличным опытом, находящегося в самом расцвете сил, девять месяцев без работы — не перебор ли?
— Я, знаете, в последнее время стал таким — как бы поточнее сказать? — осторожным, что ли. Как-то мне теперь не хочется наступать на старые грабли и принимать опрометчивые решения. Конечно, приглашения за это время были, и самые разные, но горький опыт, который я получил в «Алании», заставляет относиться к ним предельно аккуратно. Если разумный человек один раз обжегся на молоке, он потом всю жизнь на воду дует. А я считаю себя разумным человеком. Я и раньше говорил, и сегодня своей точки зрения не изменил: меня из «Алании» уволили не по спортивному принципу. Задачи, стоящие перед командой, мы решали. Шли достаточно хорошо, в Кубке продолжали участие, обыграли и Томск, и «Анжи». «Алания» тогда поступила не по-мужски.
Считаю, что тренер должен иметь постоянную практику и даже, возможно, не обращать внимания на то, в каком ему трудиться дивизионе — высшем, первом или втором. Но меня останавливает именно владикавказский опыт.
— Чему он вас научил? Представьте себе, что у вас есть команда, и вы уже получили на руки контракт. Станете в него вгрызаться или по-прежнему склонны к джентльменским договоренностям?
— Я Михаилу Даниловичу Гершковичу, который возглавляет тренерский профсоюз, именно про это говорил. Наши футболисты — со всех сторон защищенный народ. У них прекрасно составленные контракты, грамотные юристы, у каждого мало-мальски стоящего человека есть агент. И все они идут в связке. Словом, футболисты нынче сплошь подкованные и грамотные. При этом сами ребята не вникают, как правило, во все тонкости и нюансы документов, определяющих их права и обязанности — в этом просто нет надобности. А случись малейшее недоразумение — на стороне игрока все добрые силы разом: и закон, и агент, и юрист, и сам контракт. Мы же, тренеры — на другом юридическом полюсе. Наши контракты, в сущности, пустые, а тренеры ничем не защищены. Полагаю, это важнейшая сфера деятельности профсоюза — защитить тренера юридически. У нас с Михаилом Даниловичем были достаточно конструктивные разговоры на эту тему. Я ничего не понимаю в юриспруденции, и сколько бы ни пялился в бумаги, толку от этого будет чуть. Поверьте мне, когда тренер подписывает контракт, он бесконечно далек от всех этих закорючек, потому что он уже думает о работе. Я о личных ощущениях говорю, по крайней мере.
— А время нынче на дворе такое, что вчитываться в закорючки как раз надо.
— Наверное. Но мы приучены доверять людям — таково свойство русского менталитета. А потом вдруг выходит так, что люди, которым ты доверял, садятся тебе на голову. С «Аланией» именно так и получилось: меня ткнули лицом в бумажки и спросили: «Ты подписывал?» — «Ну да, я». — «Видишь, что у тебя там сказано?» — «Теперь — да, вижу». — «Ну, тогда до свиданья». Будь на моем месте юридически защищенный человек, естественно, все сложилось бы совершенно иначе. А я что — буду там с ними рубиться и по судам бегать? Да надо оно мне?
Жизненный опыт
— И все-таки: вот завтра вы получаете предложение, которое вам во всех смыслах подходит. Неужели не станете изучать свой контракт?
— Ну уж нет. Юрист теперь у меня есть. И я буду куда более внимателен. Пока не проверю контракт от начала до конца — ничего подписывать не буду.
— Это называется жизненным опытом.
— Видите, как бывает: жизненный опыт ты получаешь в 50 лет.
— Учиться никогда не поздно.
— Именно поэтому теперь я размышляю примерно так: лучше пару раз перестраховаться, чем опять угодить в неприятную ситуацию. Это естественно, что тренеров увольняют, нет вопросов. Очень правильно кем-то сказано: подписывая контракт, тренер в эту же секунду начинает отсчет дней, оставшихся до неизбежного увольнения. Есть, конечно, и другого свойства примеры: Юрий Павлович в «Локомотиве», Курбан Бекиевич в «Рубине», Юра Красножан в Нальчике. Честь и хвала и им самим, и руководству клубов, которое, нужно думать, хорошо разбирается в футболе и знает особенности тренерского ремесла.
— Те, кого вы назвали — исключение, а не правило.
— Об этом я и говорю. Другие случаи тренерского долголетия в чемпионате России и припомнить сложно. Я такого рода примеры искренне приветствую и по-доброму коллегам завидую. Я вот тоже, допустим, в Томске проработал пять с половиной лет, а потом вышло так, что вынужден был с командой расстаться. Но у меня остались очень теплые отношения и с руководством клуба, и со спикером областной Думы Борисом Мальцевым, который курирует команду. Никаких претензий, все строго по делу.
Наверное, у каждого тренера есть клуб, который он готов назвать своим. Или, по крайней мере, каждый этого хочет. У меня это «Торпедо», конечно, с которым связана большая часть моей жизни. Но так уж по жизни получилось, что «Торпедо» не стало.
— Жизнь ведь не закончена, Валерий Юрьевич. Во-первых, и «Торпедо», насколько известно, стремится к возрождению, во-вторых, и вам до пенсии далеко.
— Дай бог. Но потеряно в любом случае очень много.
Возвращение следует
— В чем, на ваш взгляд, должна состоять тактика тренера, находящегося в резерве? Следует ли ему публично обозначать свое желание возродиться, мелькая в прессе и на экране? Как, в общем, должен вести себя правильно организованный специалист?
— Если тренер организован, как вы говорите, правильно — он должен рассматривать предложения. И при этом не звонить по клубам и знакомым президентам предлагаться: «Возьмите меня, я хороший». Думаю, этими проблемами должен заниматься, в числе прочего, и тренерский профсоюз, наш рабочий орган. На мой взгляд, информация в большей степени должна стекаться туда. Наверное, эта проблема может находиться также в сфере интересов агентов — у кого они есть, разумеется.
— У вас — есть?
— Нет. И не было никогда.
— И не будет?
— Не знаю. Жизнь меняется. Никогда не говори «никогда», слышали такую поговорку? Моим агентом в данной ситуации является профсоюз. Михаил Данилович Гершкович давал пару вариантов, но они не очень меня устроили.
— Хорошо, а каковы ваши приоритеты? Что вы принимаете во внимание в первую очередь: сумму контакта, лигу, стоящие перед командой цели?
— Хотите честно? Не сумма меня интересует и не лига. И даже не задачи.
Я так много за свою жизнь наездился, что сразу обращаю внимание на близость будущей работы к дому, к Москве. Есть желание быть рядом с семьей, и не наездами, а на постоянной основе. Так что я начинаю рассматривать предложения, начиная с этого критерия: насколько работа далеко от Москвы. Скажем, час лету или ночь на поезде — это нормально. А потом уже к этому фактору прикладываются все остальные.
— Тренер, находящийся без работы восемь-девять месяцев, теряет форму?
— В известной степени да. Но в этой ситуации есть свои плюсы и свои минусы, как обычно. Сидеть без работы — всегда плохо, потому что хочется быть в теме. Проходит два-три месяца, и ты начинаешь дергаться, скучать по стрессам, по нагрузкам, по проблемам. С другой стороны, есть время подумать и глянуть на свою профессию со стороны. Футбола смотришь больше, в суть общих проблем вникаешь глубже, потому что есть досуг это делать.
— Значит, перерыв — все-таки полезная практика.
— Все хорошо в меру. Я вот за это время съездил дважды к друзьям в Испанию, там кое-что посмотрел, кое-чему поучился. Так что без дела не сижу — мотаюсь, что-то новенькое ищу. Потихоньку готовлюсь.
— Последний вопрос прямо вытекает из вашего ответа: к чему готовитесь? Насколько реально ваше возвращение к практике и когда это может произойти?
— Переговоры ведутся. Надеюсь принять команду еще до возобновления чемпионата, и уже во время перерыва на чемпионат мира работать с ней на сборах.
— Вы про премьер-лигу говорите?
— Да.