Каждый профессиональный футболист боится травм как огня. Длительное пребывание в лазарете приводит не только к потере места в составе, но и угрожает разрушить всю карьеру игрока.
В книге под интригующим названием In Ma Head, Son, снабженной для ясности подзаголовком «Раскрыт секрет мышления футболиста», психолог Джордж Сик расспрашивает шотландца Пэта Невина о повседневной жизни игрока профессионального клуба: тренировках, матчах, взаимоотношениях в команде. Естественно, речь заходит и о травмах. «Спорт день за днем» решил, что выдержки из разговора на эту тему заслуживают внимания.
Пэт: К началу того сезона я подготовился очень хорошо. Я трудился изо всех сил, пока не травмировал ногу, сбегая вниз по горной тропинке в Шотландии. Мне хотелось как можно быстрее избавиться от этой травмы, поэтому я тренировался, превозмогая боль, стараясь сохранить набранные кондиции. Но вместо этого заработал другую напасть с научным названием Plantar Fasciitis. Это – сильные боли в стопах, которые возникают из-за постоянного стресса и напряжения от бега по твердой поверхности. Мне немедленно прописали кортизоновую блокаду, и… она не помогла.
Через неделю я потерял все шансы на место в команде даже в качестве резервиста. Такая ситуация очень сильно угнетает. Три года постоянных выступлений – немалый срок, и, лишившись этого вида деятельности, чувствуешь себя отвратительно. Я пытался настроиться философски, успокаивая себя тем, что мне нужен небольшой отдых, поскольку 60 игр за сезон явно становились тяжелым грузом для моего стареющего организма.
Спустя три недели никакого улучшения не наблюдалось, и на этот раз беспокойство стало охватывать меня все сильнее. Поэтому я и согласился на вторую инъекцию кортизона. Большое количество уколов может иметь ужасающие последствия, но я посчитал, что за свою карьеру не слишком часто подвергался такому лечению – всего три или четыре раза.
К тому же укол делали не в сустав, что было безопаснее.
Я понимал, что все больше отдаляюсь от основного состава, но продолжал изнуряющие тренировки. Я мог работать сколько захочу на песчаных поверхностях, поэтому то и дело занимался в дюнах, поднимаясь и спускаясь по их склонам. Это было проявление шотландского менталитета: многие шотландцы с удовольствием работают как лошади до полного физического истощения…
Ничего не помогало. Меня стали преследовать болезненные вопросы, например, смогу ли я нормально ходить? На протяжении 17 лет я мечтал, что по окончании карьеры мне удастся покорить несколько хороших горок, и теперь реализация этой мечты оказалась под угрозой.
На второй укол меня направили к специалисту. К тому моменту, когда он вытащил иглу из моей ноги, боль полностью исчезла! Облегчение за пять секунд после нескольких недель мучений!
Джордж: Неужели так и было?
Пэт: Честное слово… Уже на следующий день я смог приступить к нормальным тренировкам.
Джордж: Давай поговорим о том, насколько тяжело ощущать себя травмированным. Наверное, это самое худшее, что поджидает профессионального футболиста…
Пэт: Обычно травма вызывает невероятное разочарование, в особенности в начале сезона, когда ты только что приложил неимоверное количество усилий для того, чтобы набрать форму. Такое случилось с Гэри Маббатом, который в самой первой игре первенства сломал ногу. Я прочитал в твоей последней книге, что некоторые тренеры стараются скрыть от игроков серьезность их травм и даже подбивают на это врачей.
Джордж: Марк Макги об этом рассказывал. Он считал, что точная информация о своих травмах деморализует игроков. Лучше подарить им надежду и поддерживать оптимизм, постепенно проходя один этап восстановления за другим…
Пэт: У меня была всего одна травма, которая потребовала длительного лечения, и я все это время только и делал, что болтал с врачом, надеясь вытянуть из него какую-то информацию. Мне кажется, что, скажи он всю правду, это никак на меня не подействовало бы – я по-прежнему шел бы к цели…
Джордж: А ты как считаешь: надо говорить игроку всю правду о его травме?
Пэт: Конечно! В конце концов я допустил самую большую ошибку, какую только мог сделать, – и я бы ее не сделал, если бы точно знал о своем повреждении, – слишком рано вернулся на поле. Английские игроки почти всегда поступают так, и это в первую очередь объясняется существующим менталитетом. Конечно, бывает давление и со стороны руководства клубов, и нажим тренеров. «Ливерпуль» во времена Шенкли являл великолепный пример подобного отношения. Шенкли вообще не разговаривал с тобой, если ты получал травму, – он воспринимал твое повреждение как публичное оскорбление в свой адрес!
И это вовсе не шутка! Мало того, что тебе приходится терпеть боль и терзания, так еще и твой тренер усугубляет страдания, заставляя ощущать стыд…
Джордж: В смысле, что ты предаешь своих товарищей по команде?
Пэт: Ну да, как-то так. Одно дело – сломанная нога, но большинство повреждений – может быть, 90 % – никак не проявляются визуально. Надрывы мышц или мой Plantar Fasciitis никому не видны…
Тебе приходится иметь со всем этим дело. Если травма серьезная, то тебе предстоит путешествие с массой поворотов и зигзагов… Но самое худшее, когда тебе долгое время кажется, что вообще ничего не происходит.
Джордж: То есть никакого прогресса?
Пэт: Улучшения происходят настолько медленно, что ты их вообще не замечаешь, поэтому тебе начинает казаться, что лечению не будет конца. Но бывает период – две недели или около того, когда ты испытываешь стремительный рост физических кондиций, и это прекрасное чувство. Ты просто не знаешь возможных последствий, поэтому каждый сделанный шаг вперед рождает у тебя радость. Ты пытаешься продвинуться чуть дальше, развить достигнутый успех и вместо этого усугубляешь травму. Потом уже понимаешь, что не стоило этого делать.
Все игроки боятся выглядеть со стороны симулянтами. Порой кажется, что тренер намекает на это, в особенности если ты был куплен за большую сумму, потом возникает беспокойство, что и болельщики думают примерно так же. Ты начинаешь себе представлять, как они недовольно перешептываются о том, что ты размяк, получил свои деньги и уже не горишь желанием биться за клуб… Но глубже всех этих страхов, при этом вне зависимости от того, какая у тебя травма, лежат мысли о том, сможешь ли ты играть как раньше…
Глубоко внутри меня этот страх существовал всегда и, мне кажется, он присущ и другим игрокам. Многие футболисты стараются не задумываться об этом раньше времени, поэтому когда травма ставит крест на их карьере, они оказываются на территории, которая им совершенно незнакома, что порождает новый страх – боязнь неведомого…
Джордж: Жутковатая ситуация. У молодого игрока она, видимо, еще хуже?
Пэт: Ясно, что травма, полученная в начале карьеры, может полностью подорвать все твои шансы… Повреждение, на лечение которого уйдет полгода, может приостановить твой прогресс на пару лет, в особенности если оно было получено в тот период, когда ты уже был готов к очередному витку карьеры. Ян Снодин – с ним мы вместе играли в «Эвертоне» – получил травму как раз в тот момент, когда его начали приглашать в сборную Англии. Он стал хорошим игроком, но так и не сумел вновь покорить ту вершину.
Джордж: Я хорошо помню Дэнни Томаса, игрока «Тоттенхэма» конца 1980-х, который подавал большие надежды. Однако жестокий подкат Гэвина Магуайра из «Куинз Парка» положил конец его карьере – он никогда больше не выходил на поле.
Пэт: Все боятся травмы, которая окажется роковой. Конечно, в этом случае в состоянии помочь профсоюз игроков… Каждый год к нам обращаются около 100 человек, карьеру которых разрушила травма. Мне кажется, что эта цифра хорошо иллюстрирует тот факт, что, несмотря на параноидальный страх, беспокойство игроков вполне объяснимо.
Джордж: Наверное, у каждого футболиста есть коллега или приятель, с которым такое случалось?
Пэт: И не один. Но культура в нашей стране такова, что подстегивает к раннему возвращению на поле. Я помню, что вернулся после травмы крестообразной связки колена через три с половиной месяца, а Пол Гаскойн с аналогичным повреждением, к тому же в более легкой форме, лечился год. Он дал своему правому колену необходимый отдых. Сейчас я понимаю, что мой поступок – совершенное безрассудство, граничащее с тупостью. Он не имел ни малейшего смысла…
На континенте существует иная культура. Я помню, как поведал Ивано Бонетти, игравшему со мной в «Тренмире», о своем Plantar Fasciitis, и он рассказал о том, что страдал от такого же недуга целый год. Это поставило меня в тупик на день-другой… Однажды мы вместе оказались травмированы и проходили реабилитацию у нашего клубного врача. Тогда-то я и обнаружил, что Ивано исповедует иной подход к травмам. Я считал так: «Я почти готов. Поэтому пойду и сыграю через боль». Он рассуждал иначе:
«Я хочу быть готовым на все сто процентов или по крайней мере испытывать 100-процентную уверенность в том, что не сломаюсь, потому что в этом случае мое отсутствие в команде окажется еще более долгим».
Наш врач имел на этот счет свое определение. Он сравнивал восстановление игрока после травмы с хождением по канату, имеющему небольшой наклон к земле, с которого каждому игроку вольно спрыгнуть, когда ему заблагорассудится. Итальянский игрок спрыгнет без особых проблем, когда будет физически готов на 90-95 %, англичанин нырнет вниз головой при 60 % готовности, что заметно повышает риск. Несомненно, мы готовы бросить итальянцам в лицо обвинение в мягкотелости за подход к травмам, но их точка зрения подкрепляется весомым аргументом: «Когда я вернусь, то клубные боссы захотят получить с меня все, что только возможно, поэтому я должен быть полностью готов. Англичанин возвращается пятью неделями раньше, но его физическое состояние в этот период оставляет желать лучшего»…
Мне кажется, что иностранцы лучше подготовлены с научной точки зрения. В нас больше мужества и желания биться за честь команды. Из-за нашего менталитета мы больше подвержены риску получить повторную травму или превратить пустяковое повреждение в хроническое. Нам трудно измениться, хотя очень легко, оглянувшись назад, осознать все опасности такого переизбытка энтузиазма…
Джордж: Наверное, можно снять боль с помощью заморозки и каких-то еще медицинских препаратов…
Пэт: До определенной степени. Многие игроки в конкретный момент подсаживаются на противовоспалительные средства. Как правило, игроки хорошо осведомлены о вреде обезболивающих уколов, поэтому стараются использовать их лишь в определенных ситуациях, к примеру, перед ответственным матчем. Мы, профессионалы, прекрасно знаем, что на этом жить невозможно. Противовоспалительные средства, которые принимают спортсмены, позволяют переносить травмы менее болезненно – они блокируют поврежденную область и, соответственно, приносят небольшое облегчение во время игры. К сожалению, на следующий день боль берет свое. Поэтому приходится сидеть на таблетках до конца сезона, после чего можно отдохнуть и полечиться.
Опять же, вследствие существующих культурных традиций, тебе не позволено жаловаться. С точки зрения болельщиков все ясно: «Черт возьми, тебе ведь за это хорошо платят! Ради Бога, вали на поле и постарайся немного потерпеть!»…
Джордж: Насколько важна роль врачей?
Пэт: Ныне все врачи являются дипломированными специалистами. Это заслуга Футбольной ассоциации и профсоюза футболистов, которые настоятельно требовали соблюдения этого условия…
Джордж: Наверное, отличие от прошлых лет, когда ты был вынужден пользоваться своим «ведром и губкой», немалое?
Пэт: Не то слово. Однако важно понимать, что ныне, когда ты проходишь реабилитацию у фи-зиотерапевта, то не сидишь сиднем, занимаясь на всяких специальных приспособлениях, как могут подумать люди, видевшие картинки восстанавливавшегося после травмы Гаскойна. Во многих клубах, в частности тех, за которые я играл – «Челси», «Эвертоне» и «Тренмире», ты постоянно чем-то занят: качаешься, делаешь упражнения по укреплению сердечно-сосудистой системы, которые не повлияют на твою травму. Вовсе не значит, что травма освобождает тебя от работы! Напротив! Если у тебя травма ноги, то ты занят укреплением мускулатуры верхней части туловища…
Конечно, между многими игроками и врачами существует антагонизм. Кто-то из футболистов убежден в том, что врачи не верят в серьезность полученной травмы. Некоторые врачи действительно думают: «Эти игроки просто ленивые притворщики, которые хотят легкой жизни». Но когда врачи профессионально делают свое дело, то и игрокам не хочется надолго зависать в медицинском кабинете – они стремятся поскорее вернуться на поле. Некоторые тренеры часто вступают с врачом в тайный сговор, хотя и отрицают это. Они говорят врачу: «Сделай так, чтобы травмированные парни работали сверхинтенсивно. Я хочу, чтобы они мечтали о том времени, когда вернутся на поле! Игры и тренировки с первой командой должны показаться им праздником после того, как они пройдут твой курс терапии!»…
Джордж: Сейчас идет много разговоров о китайской медицине…
Пэт: Тут есть одна проблема: как только ты начнешь пить какой-то особый вид китайского чая, то появляется немалый шанс, что не пройдешь допинг-тест. Поэтому надо быть крайне осторожным в отношении того, что принимаешь. Все, что связано с лекарствами и таблетками, – минное поле. Конечно, у тебя есть шанс остаться в живых, но лучше твердо знать, что принимаешь, каковы ингредиенты и химические составляющие этого вещества.
Джордж: Так что, с гомеопатией покончено?
Пэт: С некоторой частью.
Я, например, столкнулся с ароматерапией. Другой вещью, которой мы занимались с врачом «Тренмира», было иглоукалывание по китайским методикам…
Джордж: Может игрок категорически отказаться от какого-то лечения или он вынужден автоматически следовать всем предписаниям клубного врача?
Пэт: В этой стране так было всегда, и это абсолютно точно: подавляющее большинство травмированных футболистов стремятся как можно скорее набрать форму и вернуться на поле. Ради этого они готовы на все, на любое лечение, которое им предлагают.
Опубликовано в еженедельнике «Спорт день за днем» №27 (20-26 июля 2011 года)
Использование материалов еженедельника без разрешения редакции запрещено.