Меня приглашали Лобановский и Бесков
— Дмитрий Петрович, вы много лет были преданы единственной команде. В нашей стране играли только за «Зенит». Но что заставило вас покинуть его в 1990-м, после чего вы еще восемь сезонов выступали в Норвегии?
— Если считать годы, проведенные в футбольной школе «Зенит», я 18 лет носил «стрелку» на груди. А дальше просто настал момент, когда что-то менять было необходимо. То тяжкое для страны время у всех еще в памяти. В нашем клубе оно было особенно сложным. Развиваться невозможно было ни как личности, ни как футболисту. И пришлось покинуть родной город, поискать счастья в другой стране.
— Вообще-то приглашали вас и «Днепр», и киевское «Динамо» — сам Валерий Лобановский! — и «Спартак» — Константин Бесков!..
— Вообще-то первое предложение поступило от французского клуба «Гавр». Это был 1988 год, мне было сказано, что я еще молодой и должен поиграть за крепчавший советский рубль (смеется). Тренеры французов выходили на меня, интересовались…
— Вы, вероятно, отвечали, что у советских собственная гордость…
— Нет, я, признаюсь, отвечал согласием. Предложение испытать свои силы за границей лестно любому футболисту. Но руководство решило за меня. Представители киевского «Динамо» и «Спартака» тоже мной интересовались, и это, не скрою, льстило самолюбию. Но они получили, что называется, от ворот поворот еще на стадии переговоров с руководством «Зенита». А вот «Днепр» оказался настойчивее, переход мой был вполне реален, я успел даже съездить в Днепропетровск, посмотреть служебную квартиру…
— Не подошла?
— Да нет, меня просто не отпустили. Тогда как раз вся эта история неприятная и произошла. Я уезжал в Днепропетровск, не просто известив об этом руководство клуба, а заручившись его согласием. Клуб был даже заинтересован в сделке. «Днепр» предлагал за меня сумму, на тот момент для «Зенита» рекордную (120 000 рублей, за Олега Саленко выручили 37 500). Когда я, договорившись практически обо всем, вернулся, встречал меня новый наставник «Зенита» Анатолий Коньков. Он хотел, чтобы я остался. Ничего нереального в том, чтобы я остался помочь родной команде, естественно, не было. Вот только методы диалога с футболистом могут быть различными. У Анатолия Дмитриевича они были весьма своеобразными и совершенно для меня неприемлемыми. У меня есть определенные жизненные принципы, и попирать их я не могу позволить. Коньков вызвал меня на ковер и обвинил чуть ли не в предательстве. Пережив легкий кратковременный шок, я попытался объяснить ему, что все согласовывал с руководством клуба. Тренер тем не менее решил провести собрание команды, которое должно было, по его замыслу, меня осудить. Для этой цели он вызывал к себе футболистов, обрабатывал их, но ничего из этой затеи не вышло. В «Зените» я все же остался, сезон был неудачный, атмосфера в команде — и того хуже, а по его завершении мне сообщили, что играть мне больше не дадут нигде. Своеобразная форма благодарности за 10 лет, проведенных в команде. И тут возник норвежский вариант. Мне тогда все равно было, куда уехать, предложили бы Гваделупу, уехал бы туда. В родном городе у меня была семья, маленький ребенок и… волчий билет. Но все завершилось благополучно.
Норвегия похожа на Луну
— Аркадий Афанасьев на вопрос, как в его карьере появилась Норвегия, отвечает просто и лаконично: «Баранник». А в вашей карьере как появилась эта северная страна?
— В известной мере случайно. В 1990-м я расстался с «Зенитом» вследствие весьма неприятной истории и посчитал, что закончил с футболом. Занялся образованием. А потом возник на горизонте шведский агент (а мы играли в этой стране, и он видел меня в деле), который тогда уже вел дела Николая Ларионова, и предложил перебраться в Норвегию. Так что, если вам импонирует лаконичный ответ Аркадия Афанасьева, могу поступить аналогично: «Ларионов».
— Ну и как первые впечатления от Норвегии? Многие из легионеров вашего поколения рассказывали, что первое время им казалось, что они то ли на Марсе, то ли на Луне, когда из Советского Союза, где тогда были талоны на продукты, оказывались в благополучной Европе. Шок!
— Для начала отмечу, что ни на Марсе, ни на Луне не был…
— Ну какие ваши годы, Дмитрий Петрович!
— Не теряю надежды побывать (смеется). Кроме того, мне доводилось слушать выступления наших космонавтов и ученых. Возможно, что-то есть в этом сравнении. Приехал-то я в северную Норвегию, там сплошь равнина, белая, заснеженная, не очень густо заселенная… Луна (смеется). А магазины шока не вызвали по банальной причине: мы и в советские времена немало поколесили по Европе. Мне повезло, что я приехал именно в северную Норвегию. Северяне, что у нас в России, что в Норвегии, да, по-моему, и везде, традиционно гостеприимны и радушны. Мне несложно было найти контакт с местными жителями.
— Контакт требует знания языка, Дмитрий Петрович.
— Это решение мы приняли с женой сразу же. Понимали, что овладеть языком необходимо, хотя я прилично говорил по-английски, а тренером в команде был англичанин. Но вот характерная деталь: пока он работал, все игроки говорили по-английски. А когда его через два месяца сменил норвежский наставник, футболисты дружно английский «забыли». Но я не терял времени даром. Так что языковой барьер был преодолен довольно быстро. Действительно, он многим нашим футболистам в разных странах испортил карьеру. Они закрывались дома и утыкались в телевизор со спутниковой антенной. Двери нашего дома всегда были распахнуты. Общение — оптимальный путь к изучению языка, курсов недостаточно. Мы не стеснялись на первых порах общаться со словарем.
— Чем удивил вас норвежский футбол?
— В плане организации дела — с лучшими годами в «Зените» не сравнить, далеко отставали норвежцы. Но чему-то я и у них учился. Например, я впервые начал готовиться к матчам без пресловутого «карантина». Я начал по-другому понимать значение термина «профессионал». В футболе это человек, которого не нужно принуждать, за которым не нужно присматривать, который сам должен уметь контролировать себя, отвечать за себя, проявлять инициативу. Норвегия меня раскрепостила. Благодаря этому я смог еще восемь лет отыграть. Но в полном смысле слова профессионального футбола в Норвегии тогда не было. Как ни странно, меня это в некотором смысле даже подкупало. Я начал играть с раннего детства, из искренней любви к футболу. Первые деньги появились много позже. Вот и норвежские ребята, хотя они тоже что–то зарабатывали, играли, движимые любовью к футболу. Сейчас везде тренировки не столь затяжные, как были в наши времена. Это дает возможность футболисту (при наличии у него такого желания) гармонично развиваться как личности, получать полноценное образование, работать над собой. Что еще сказать о профессионализме в Норвегии? Сейчас они уже вышли на определенный уровень. Но эта не та страна, где возможны какие-то инвестиции без четких гарантий и четкого понимания результата. Считают каждую крону.
Полностью раскрылся в Норвегии
— В Норвегии к вам вскоре присоединился Аркадий Афанасьев. Жить стало веселее?
— Мы еще и родственники, наши жены — родные сестры. Всякое бывало, наверное, это тоже наше, российское, когда двум медведям тесно в одной берлоге. Но мы с давних времен с уважением относились друг к другу и сохранили эти чувства. К тому же я вскоре уехал на юг Норвегии, оставив Аркадию север на откуп (смеется). Дети наши много времени проводили вместе. Я в Норвегии пошучивал, что дети у меня — норвежцы, жена — полунорвежка, а я русский. С детьми все было понятно — детский сад, школа… А вот когда меня спрашивали: «Почему жена полунорвежка?», я отвечал: «Да потому что обед один раз в неделю готовит».
— Вы первый российский легионер, избранный капитаном европейского клуба.
— Совершенно верно. Я как-то прочел в прессе, что первым россиянином — капитаном европейской команды стал мой друг прекрасный вратарь Стас Черчесов, но в то время я уже пару лет выходил на поле с повязкой в команде «Стремсгодсет». Это были, наверное, лучшие годы моей футбольной жизни.
— Даже с учетом лет, проведенных в «Зените»?
— Я готов прямо сейчас, глядя в камеру (видеозапись интервью с Дмитрием Баранником и другими чемпионами СССР–1984 смотрите на нашем сайте http://www.sportsdaily.ru/pages/dorogie–druzya), принести свои извинения болельщикам «Зенита» за то, что не сумел так раскрыться в нашей команде и проявить себя в ней, как сумел в Норвегии.
— А что помешало?
— Сначала был период становления. Были прекрасные годы, когда я пытался влиться в этот очень сильный коллектив, конкурировать за место в составе с высококлассными левоногими футболистами Валерой Брошиным и Аркадием Афанасьевым. Был фантастический 84-й, Павел Федорович мне доверял, потом, к 86-му, я уже вышел на ведущие роли в команде… Что помешало? Наверное, тогдашняя внутренняя закрепощенность. Избавился от нее в Норвегии.
Ну и все эти передряги, история с Павлом Федоровичем… Ведь была она, к огромному моему сожалению, была… А потом я оказался в спокойной, размеренной обстановке, где не было раздражающих подозрений: «А не сдали ли игру?», где я отвечал за себя, и где мне было комфортно готовиться к матчам и играть. Вот там я свой лучший футбол и показал. Понятия «сдать — купить» в Норвегии существуют только на рынке, и задай я подобный вопрос, меня бы не поняли и сказали: «Дима, иди подучи норвежский, у тебя еще есть с ним проблемы». Уютно мне было в этой атмосфере.
Футбол на всю жизнь
— Когда вы завершили карьеру игрока, были мысли закончить и с футболом, заняться чем-то иным?
— Нет. Футбол прежде всего. Иных и мыслей не было. Я в нем с детства, у меня только сборы были, ни одного пионерлагеря, ни с одной девочкой я в нем не поцеловался. Конечно, я связан с футболом навсегда. Но очень важно, что все же старался развиваться разносторонне…
— Наверстать с девочками, хоть и не в лагере…
— Разносторонне (смеется), получил образование, приобрел бесценный опыт. В Норвегии закончил целый ряд тренерских курсов. Все там прекрасно складывалось. Я тренировал и никуда не собирался уезжать. Но тут поступило приглашение из «Локомотива»…
— А конкретно — от кого?
— Меня пригласил Сергей Липатов. Это был профессиональный рост, от такого не отказываются. Я доволен своей работой в этом клубе, и любому его болельщику, любому работнику могу смело посмотреть в глаза. Хотя и сложно было поначалу. По сути, опять приехал в новую страну, изменились люди, отношения, хорошо хоть русский язык не забыл (смеется). Придя в «Локомотив», прекрасно понимал, что мне будет трудно, но я пришел, чтобы работать, и считаю, что человека нужно оценивать по результатам его труда. Хотя я прекрасно понимаю, что, наверное, у них в тот момент не было просто специалиста из своих. Наверное, лучше, когда в клубе работает человек, который прикипел к нему сердцем и душой, который многое этому клубу отдал, но ничего от него не требует, просто рвется помочь.
Кто вы, Дмитрий Баранник?
— Вы себя ощущаете в большей степени менеджером или тренером?
— Я еще такой молодой, что пока не решил (смеется). Если серьезно, в «Локомотиве» начинал с чистого листа. У нас в России не хватает специалистов. Я много консультировался с европейскими коллегами, много читал, старался развиваться по ходу работы, расти. Были и какие-то ошибки, без них не бывает, но многое удалось реализовать. У нас в клубах хромает инфраструктура, тут непочатый край работы. Спортивным директорам часто вменяют одну задачу: селекция. У нас столько селекционеров в России… Хотя когда поручали, и с этим справлялся. Но на самом деле работу спортивного директора я вижу гораздо шире. Нужна программа системного развития каждого клуба.
— Сегодня отношение ФК «Зенит» к ветеранам изменилось? Как вы покидали команду в 1990-м, мы уже вспомнили…
— Я могу только поблагодарить руководство клуба за все, что оно делает для нас сейчас. Чествование чемпионского состава растянулось и не носит формального характера. У меня пока даже времени нет подумать о планах: выезды, игры, презентации, встречи, это здорово! И для ребят, и для их близких, для их семей, и для болельщиков. Вспомним встречу с болельщиками 14 ноября. Ведь это те люди, которые закладывали фундамент сегодняшнего «Петровского», завтрашнего нового стадиона, это наша сине-бело-голубая питерская армия. Если есть на свете искренняя любовь, мы ее почувствовали в полной мере, это был праздник. Это — связь времен в клубе «Зенит». Наши болельщики уникальные люди. Они напоминают нам о нашей молодости, придают какой-то омолаживающий импульс. Спасибо им!