Звонок корреспондента «Спорта» застал Максима Соколова как раз в тот момент, когда он застегивал баул, собираясь в Швейцарию, где в ближайшее время СКА проведет матч регулярного чемпионата со «Спартаком» и выступит на Кубке Шпенглера. Было слышно, как он застегивает молнию.
Абсолютно железных людей не бывает
— О том, что возвращаюсь в СКА, узнал от своего агента Игоря Парашкина, — рассказал Максим. — Признаюсь, он меня очень удивил. Потом узнал все от официальных лиц.
— Обрадовались?
— Разумеется. Рад возвращению в родной город. С другой стороны, у меня остались невыполненные обязательства перед «Трактором». Так что на душе небольшой осадок остался. Пришел в эту команду, чтобы помочь ребятам выйти в плей-офф. Но…
— И тем не менее директор челябинской команды Владимир Кречин отпустил вас со спокойной душой, проводив в дорогу добрыми словами, ведь между клубами было так называемое джентльменское соглашение.
— Честно работал. Наверное, потому и заслужил подобное отношение.
— Говорят, вы успели заслужить любовь местной публики?
— Не знаю. Не мне судить.
— Набоков покинул команду с формулировкой «по семейным обстоятельствам». Помню, и у вас тоже были трудные времена, когда тяжело заболел сын…
— Тогда ситуация в нашей семье оказалась очень серьезной. Было трудно и мне, и близким. Безусловно, все происходящее откладывало отпечаток на игру. В общем, в то время результатами не блистал. Даже если очень сильно любишь свою работу, есть вещи, которые выбивают почву из-под ног. Хочет человек или нет, абсолютно железных людей не бывает.
— Когда удалось вновь расправить крылья в свободном полете?
— Не сказал бы, что я их тогда сложил. С другой стороны, не знаю, наступил ли он, этот момент парения.
— Вы бы поступили так же, как Набоков?
— Честно говоря, не могу комментировать его решение. Надо оказаться в шкуре человека, чтобы давать оценку поступкам. Что касается моего отношения к Набокову, очень рад, что мне удалось поработать близко с таким хорошим вратарем. Кое-что приобрел, общаясь с ним. Но это чисто хоккейные, профессиональные нюансы, малопонятные болельщикам.
Кривая жизни обязательно выведет
— Команде предстоит турнир в Давосе. Непростое испытание для организма в условиях высокогорья. Может, стоило тренироваться в привычных условиях?
— Не знаю, нужен турнир или нет. Меня сейчас больше волнуют другие проблемы — предстоит по новой вливаться в коллектив.
— Вам?
— Определенный момент адаптации все равно будет. Тренировочный процесс тоже изменится.
— Почувствовали разницу микроклимата в богатой команде и той, что звезд с неба не хватает? В Челябинске, наверное, совсем другие люди?
— Везде разные люди попадаются. Но бросается в глаза, что все как-то проще: отношения между людьми, шутки, нет какой-то напряженности. Зато возможности у команды меньше во всех планах, вплоть до обмоточной ленты.
— Что называется, дорожат клюшками?
— Зато в общении люди проще.
— Ребята из СКА вам звонили, когда узнали, что возвращаетесь?
— Конечно! Люди, которые относятся с теплотой ко мне и моей карьере. Прежде всего Максим Сушинский.
— Стало быть, питерские на войне своих не бросают?
— Ну, можно и так сказать.
— Знаете, что меня удивляет? Когда Набоков играл в СКА и у него не получалось, все кому не лень кидали в него камни, когда же он неожиданно уехал — народ заплакал. Как обычно: что имеем — не храним, потерявши — плачем…
— У нас такой специфичный народ. Играешь хорошо — все носят на руках. Плохо — получаешь порой незаслуженные пинки. На самом деле понял для себя одну истину. В спорте, как, впрочем, и в жизни, надо быть уравновешенным: не заноситься от побед, хорошей игры и не уничтожать себя, когда что-то не получается. Моя формула жизни проста: честно работай и получишь ровно столько, сколько вложил. Если что-то не получилось, сам виноват, а не какие-то недоброжелатели. Не стоит повсюду искать подводные течения.
— А мне кажется, что сказка про Золушку не всегда работает…
— Может, и не всегда. И все же уверен: если работать и не сдаваться, то кривая жизни непременно выведет тебя на светлую дорогу.