Министр спорта РФ Виталий Мутко специальным указом перераспределил обязанности между ним и его заместителями.
— Антидопинговую политику должна вести в стране независимая организация РУСАДА (Российское антидопинговое агентство. — «Спорт День за Днем»). Чтобы как-то еще придать ей независимости, я решил замкнуть эту сферу на себя, — прокомментировал Виталий Леонтьевич свое решение.
Если проще, министр грудью прикрыл амбразуру. Совершенно очевидно, что к фармакологической подпитке наши спортсмены прибегали, прибегают и прибегать будут. Ровно в той же мере, что атлеты других стран. Но чаще (значительно чаще) ловят в последнее время россиян. Причины на поверхности и достаточно далеки от спорта, ближе к политике. Вряд ли министр в реально обозримом будущем сможет выправить ситуацию. А если даже наши спортсмены по взмаху министерской длани вдруг разом прекратят прием всяческой «запрещенки», это ведь их не спасет. Нынче в моду вошло разоблачать чемпионов пятилетней давности. И тут опять (пари держу!) достанется россиянам.
Ответственность за которых во всей ее полноте по собственной воле взвалил на себя Виталий Мутко, прежде не замеченный в склонности к самопожертвованию.
Несколько напоминает Жванецкого: «Водители Ларионов и Кутько, используя слабые места и встречный план, а также порожняк, взяли на себя повышенные обязательства и все это с честью несут».
Борьбу с допингом с честью не вынести. Понятно, что слишком громкая и слишком длинная вереница разоблачений лидеров российского спорта изрядно всех достала. Всех, включая и высшее государственное руководство, уж больно бьет по престижу страны.
Вот оно-то, руководство, сдается мне, и потребовало от профильного министра покончить с этим злом. Виталий Леонтьевич в результате оказался в положении советского министра сельского хозяйства. Гибельная была должность. Что ни делай, а в продовольственных магазинах хоть шаром покати — система!
Министр Мутко не раз уже демонстрировал фантастическое умение с честью выходить из самых сложных ситуаций, недаром его прозвали Медалием Леонтьевичем.
Но тут вызов такой чудовищной силы, что хочется посочувствовать открытому и симпатичному государственному человеку.