Кирилл Кабанов за один сезон с различной степенью скандальности покинул сразу три команды. Сначала он отказался подписывать совершенно справедливый, по мнению КХЛ, контракт с «Салаватом Юлаевым» и отправился искать счастья за океан. В марте он оставил расположение канадского «Монктона», якобы не без размолвки с главным тренером, ради участия в юношеском чемпионате мира. Но на прошлой неделе Кабанова выставили из сборной U-18. «Спорт» встретился с Кириллом, когда он еще считался реальнейшим кандидатом на поездку на ЮЧМ в Беларусь, но предусмотрительно почти не затрагивал тему грядущего первенства.
Шрам
За три дня до своего отчисления Кабанов с воодушевлением рассказывал, что ради выступления за сборную готов рискнуть драфтовыми перспективами.
— Может, отъезд из Канады и понизит меня в скаутских рейтингах. Но драфт — это всего лишь один день в жизни хоккеиста. А мне сейчас нужно играть. Если удастся проявить себя на чемпионате мира, это точно оценят. Да и информация о том, что из «Монктона» я сбежал, неверна. Ее и на сайте клуба опровергли сразу же. Никакого конфликта у меня с тренером нет и не было. Наоборот, мы неплохо поговорили, он сказал, что планирует в плей-офф использовать более опытных ребят, которых привлекли в команду перед дедлайном. Мне же нужно развивать свой потенциал. Из-за травмы руки я пропустил полсезона. Сейчас восстановился полностью и хочу играть как можно больше.
Кирилл показывает запястье с жутким шрамом.
— Сейчас у меня там шуруп, — улыбается он, — но рука работает нормально, не болит.
Из-за этой травмы он не играл три месяца. И даже она — закрытый перелом — не обошлась без налета скандальности. Когда после десятка удачных матчей в Юниорской лиге Квебека выяснилось, что форварду необходима операция, его отец заявил, что и в этом виновата российская сторона. «Врачи обнаружили у него закрытый перелом, при этом выяснили, что травма старая и была получена около полугода назад. Самое удивительное, что здесь, особенно когда Кирилл играл в молодежной сборной России, все, что ему делали врачи, — это заморозка и уколы. «Не болит? — спрашивали врачи после этого. — Ну и славно!». Мой сын в итоге с переломом отыграл чемпионат мира, Кубок Глинки, где его признали лучшим нападающим, и 11 матчей уже в Канаде. Теперь вот три месяца будет лечиться», — негодовал Сергей Кабанов. Хотя даже его сын до конца не уверен, что сломал руку не в Канаде.
Папакабанова
Вообще роль Сергея Кабанова в карьере Кирилла Кабанова переоценить сложно. В отсутствие у хоккеиста агента именно отец вел дела сына, став, по сути, главной фигурой в скандале с отъездом молодого нападающего за океан. Напомним, год назад московский «Спартак» продал права на едва справившего 17-летие форварда «Салавату Юлаеву». Как говорят, за 1 миллион долларов. Вот только в Уфе Кабанова так и не дождались. Вернее, как утверждали представители башкирского клуба, Кирилл «вступил в трудовые отношения» с «Салаватом», пройдя медобследование и получив форму. Вот только узнав, что в контракте с новым клубом не будет пункта о беспрепятственном отъезде в НХЛ, который каким-то образом, в обход КХЛовских правил, присутствовал в его соглашении со «Спартаком», выступать за Уфу Кирилл отказался. «Салават» возмущался, а КХЛ обещала нападающего дисквалифицировать. От лица же хоккеиста большинство заявлений делал его отец. Его регулярные появления в прессе привели к появлению нового термина — «Папакабанова».
— Сейчас у меня есть соглашение с агентской конторой IMG, которая, в том числе, ведет дела Кросби. Генеральный директор этой компании сам прилетал ко мне в Монктон! Так что когда он предложил мне контракт, я сразу согласился. В России же у меня агента, по сути, не было. Но ничего, папа все грамотно «разрулил». Я ему даже сделал кепку. Спереди написано «Папакабанова», а сзади — Best Hockey Agent — «Лучший хоккейный агент».
Ведь я из «Спартака» не уходил. Для меня эта команда… Я в детстве по улицам бегал и кричал: «Красно-белые!» А потом мне в день рождения позвонили и сказали: «Ты теперь зелено-синий, мы уже и билет оформили». Полетел, а там проблемы, ну да не к чему это вспоминать.
— Не досадно, что из-за этого целый сезон пришлось играть среди юниоров?
— Нет. Мне же даже в «Толпаре» — молодежной команде «Салавата Юлаева» — уже, оказывается, успели сделать игровой свитер. Я об этом узнал, когда в сборную приехал — мне парень из Уфы рассказал, что ему мою майку с четвертым номером отдали, просто нашив новую фамилию. Так что я стопроцентно бы играл в «Толпаре».
— Не самый плохой вариант: в плей-офф новой Молодежной хоккейной лиги в Уфе собирается солидная аудитория — на одном из матчей даже было 8250 зрителей.
— Ну так в Монктоне столько народу собирается практически на каждой игре, — улыбается Кирилл. А потом задает обезоруживающий вопрос:
— А что в Уфе дворец всего 8 тысяч вмещает?
— Да.
— Это точно новая арена?
— Да.
— Надо же, у «Монктона» и то — на 7 200 дворец. И это еще не предел. В Квебеке арена 15 тысяч вмещает, в Галифаксе — 12 тысяч. И они почти всегда заполнены. Хотя играют 16–20-летние парни. Как вспомню, что в «Спартаке» было — на наши игры приходили только родители да пара скаутов.
«Не оставляй нас»
До злополучной травмы Кабанов проводил отличный сезон. Он сразу закрепился в основе «Монктон Уайлдкэтс». В первых двух играх регулярного чемпионата Кирилл набрал 5 (2+3) очков. Да и за пределами площадки его все устраивало. Перед повреждением на счету Кабанова было уже 14 (5+9) очков в 11 встречах.
— Да, все было здорово, — вспоминает форвард. — По итогам регулярки я забил 10 голов и отдал 13 передач в 22 играх. То есть даже немного превзошел график «очко за игру». А ведь после травмы мне давали не так много времени. Зато когда я только приехал, играл в двух звеньях, чуть ли не как защитник выходил — по 26 минут в среднем за матч. А в феврале-марте — всего по 13. Это жесть.
— Такая легкая адаптация объясняется невысоким уровнем лиги Квебека?
— Не сказал бы. Там играют в силовой, но при этом техничный хоккей. Мне этот стиль пришелся по душе. Пришлось только прибавить в массе. За сезон стал весить на десять килограмм больше. Когда был травмирован — вообще не вылезал из зала.
— Резвый дебют наверняка понравился местным болельщикам.
— Они меня там вообще обожают. Когда появилась информация, что я, возможно, поеду в Россию, ко мне подбежала какая-то мамаша и начала говорить, что у нее ребенок плачет из-за этого, просила: «Кабанов, не оставляй нас». Мне там очень нравится: и город, и болельщики, и вообще вся обстановка. Я полюбил Монктон. «Уайлдкэтс» — это моя команда. Я там отлично со всеми общаюсь.
— Чем так хорош город Монктон?
— Это просто замечательный маленький городок провинции Нью-Брансуик. Половина жителей говорят на французском, половина — на английском. Население — порядка 60 тысяч. До океана — меньше получаса езды, так что в городе сильно развита рыбная промышленность. Рядом еще три городка: столица провинции Фредериктон, Саквилл и Шедьяк на океане — вся округа знает о «Уайлдкэтс» и болеет за «Уайлдкэтс». Если ты говоришь, что ты игрок «Монктона», все вокруг начинают восторгаться.
Когда я был травмирован, я часто ходил по школам, раздавал автографы. Собирались все, кто был в этот момент в здании. В России такого нет. Не буду переходить на личности, но если у нас менеджер весь день сидит в офисе, перекладывает бумажки, занимается только внутренними клубными делами, то там он бегает по всему городу, устраивает промоушен, зазывает народ на игры. Даже рекламные плакаты чуть ли не сам вешает. И в какую школу, например, мы с ним не приезжали, везде нас встречали: «Ура, “Уайлдкэтс”!» Один раз дети — они, естественно, знают, что я из России — специально для меня устроили русский вечер.
— Не скучно молодому парню в таком маленьком городе?
— Нет. Мне там нечего развлекаться — надо играть в хоккей, доказывать свою состоятельность. Ну, а если хочется отдохнуть, можно сходить в один из двух кинотеатров или в большой молл. Конечно, никакой ночной жизни в Монктоне нет, там о таком вообще не знают, но и я приехал в хоккей играть, а не шляться по барам или рок-звездой становиться. И самое главное для меня в Монктоне — там есть все для хоккея. Например, лед доступен в любое время. Надо только позвонить и сказать, что я собираюсь приехать. Это не как в детстве, когда приходилось выпрашивать лед или кататься в Парке Горького. В Монктоне я живу минутах в двадцати езды от арены. Хорошо, что там есть своя машина — пешком бы добирался часов десять (смеется). Просто весь город — это частный сектор, и из-за этого он «разбросан» по большой территории. Но это не страшно, благо о пробках в Монктоне тоже никогда даже и не слышали.
— Практически сразу после отъезда вы стали восторгаться уровнем организации в канадском хоккее.
— Там кроме хоккея вообще ни о чем не думаешь. Например, в России надо мной много смеялись после того, как я в одном из интервью рассказал о том, что в «Монктоне» нет никаких проблем с гамашами. Но ведь в этом тоже заключается уровень! Мне это действительно нравится, так что готов повторить, как это здорово. Стоит им чуть-чуть порваться, можно заменить. Не как в «Спартаке», где нам выдавали одни вязаные гамаши на сезон, и приходилось их по сто раз штопать. Там в раздевалку зашел, раз — гамашки новые (смеется).
— Еще в рунете вызвала ажиотаж розовая форма «Монткона»...
— На самом деле это была специальная форма для благотворительных целей. Мы провели в ней всего пару игр, после чего продали на аукционе, вся прибыль с которого была направлена в фонд поддержки женщин, больных раком груди. Моя футболка, кстати, ушла за рекордные для лиги деньги — примерно 4 000 долларов.
— Сколько за этот сезон раздали интервью?
— Ух, не знаю. Думаю, больше тысячи (улыбается). Я там как настоящая звезда: все узнают, проезжающие машины мне бибикают.
Битвы городов
Год назад, ругаясь с российской лигой, Кабанов не уставал повторять, что его мечта — НХЛ. Совсем скоро он выйдет на североамериканский драфт. В связи с последними событиями его и так не самые прочные позиции в глазах тамошних скаутов заметно пошатнулись: едва ли Кирилл попадет в первую десятку. Его отец верит, что это не так страшно, мол, в сильной команде можно будет пройти хорошую школу. Сам же игрок хотел бы для себя другой доли.
— Лучше попасть в слабую команду, — улыбается Кирилл. — И чтобы там давали играть техничным хоккеистам. Так что «Филадельфия» точно не для меня. Конечно привлекают примеры Стэмкоса и Тавареса, которые, попав в слабые клубы, смогли выйти в них на первые роли. Хотя не все зависит от тебя. Вон Никите Филатову не повезло — попал к тренеру, которому был не нужен.
— Верите, что уже в следующем сезоне сможете заиграть в НХЛ?
— Буду стараться, но если что, готов и в АХЛ отправится. Надо еще массу набрать, килограмм пять за лето хотя бы. А вот в юниорскую лигу возвращаться тоже не хочу. Я думал, что там очень жесткий хоккей, «выносят» только так, а на самом деле я половину «выносил».
— Как вам тренер «Монктона»?
— Дэнни Флинн, он работал два года с «Айлендерс», классный, мне очень нравится. С ним много работаем над тактикой. Он собирает команду за два часа до игры. По большинству, по меньшинству и по равным составам — три разных собрания. После игры никто не уходит — еще два часа крутим велосипеды, устраиваем два коротких собрания.
— Не надоедает?
— Если не будешь его слушать, выпадешь из состава, так что все полны внимания. Конечно, поначалу было необычно. Привык в России брать шайбу и всех обыгрывать. Но после трех игр понял: надо слушать, а то не поймешь, куда ехать, куда бежать.
— Кстати, тот жесткий стиль, который вам понравился, — не скучный?
— Ни капли. Потому что хоккей там — это шоу. Люди приходят, как в театр, как в кино, как на бои гладиаторов, в конце концов. Каждая игра — это настоящая битва между городами.
— То есть вас в Канаде устраивает вообще все?
— Да, мне там очень нравится. Те же болельщики, которые здорово реагируют на все акции, которые мы устраиваем. Например, попросили всех принести на очередной матч детские игрушки, чтобы передать их в приют. Я сам бегал по центру города по офисам десятка компаний, у которых выкуплены ложи на нашей арене, рассказывал им про это начинание. В итоге после первого гола «Монктона» всю площадку завалили игрушками! Их потом минут 15 убирали — получилось несколько полных контейнеров.
Хотя я не могу сказать, что здесь плохие болельщики. У «Спартака» они вообще самые лучшие в лиге, это всем понятно. Но в Монктоне за команду переживает реально весь город, благо он небольшой.
— В России такая же организация хоккея, как в Канаде, возможна?
— Кончено, просто нужно время. Москва не сразу строилась, и сильную лигу за пару лет тоже не построишь. Но все можно сделать. Хотя в Канаде у людей совсем другой менталитет. Все мальчишки мечтают стать не пилотами или врачами, а хоккеистами. Даже перед Олимпийскими играми они шутили, что им хватит одной медали — хоккейного золота.
Кстати, я видел, как несли олимпийский огонь. Эстафета проходила мимо Монткона и нашему менеджеру за заслуги перед городом разрешили нести факел.
— Какие настроения царили в городе после четвертьфинала олимпийского хоккейного турнира?
— Не знаю, даже команда надо мной не прикалывалась. Решили, что не стоит на эту тему шутить.
— По-вашему, почему сборная России проиграла?
— Как мне сказал один журналист, у нас было много генералов, а у них одни солдаты, и единственный генерал — Кросби.
— А есть что-то, к чему так и не привык за океаном?
— К еде. Просто «фу». Мне в Канаде нравится все, до мелочей. Но еда… Когда мама ко мне приехала в конце февраля, так был рад, что она мне стала готовить русскую кухню. Борщ — хоть что-то. Девушка еще прилетала, готовила. У них многонациональный народ, своей кухни нет. Они позаимствовали все у всех. Но я не понимаю, почему от русских ничего не взяли? Если молодой игрок соберется туда ехать, он должен быть готов, что у них нет никаких борщей, щей, картошки свежей, свежевыпе-ченного хлеба, только «сэндвичный». Но других нареканий у меня нет.
— За КХЛ следить успевали?
— Конечно, особенно за «Спартаком». Болел. Красавцы они. Обидно, что «Локомотиву» второй год подряд… Правда, что Ржига уходит? Нет? Это первоапрельская шутка? Вот я и думал, куда ж его теперь «Спартак» отпустит.